Онлайн книга «Vita Nostra»
— Войдите, — сказала Сашка. Вошел Костя. Прикрыл за собой дверь. — Привет. Я тут… В смысле расписания на завтра. В смысле, индивидуальные на третьей паре и на четвертой. — Староста, — сказала Лиза с неподражаемым презрением. — Он сам, что ли, напросился? — огрызнулась Сашка. — Учитывая, чей он сын… — А какая разница, чей я сын! — вдруг закричал Костя, разбрасывая слюну изо рта. — Какая разница! Я спрашивал у тебя, кто твой отец? Я тебя трогал вообще? И, грохнув дверью, он выскочил в коридор, а Сашка за ним. — Костя. Погоди. Не обращай внимания. Да погоди ты! Не снижая скорости, Костя влетел в приоткрытую дверь мужского туалета. Сашка затормозила. Подумав, уселась на подоконник. По коридору шел, осторожно ступая, третьекурсник. Медленно поворачивал голову, будто шея у него была железная, заржавленная. Иногда замирал, будто прислушиваясь к чему-то, и даже глаза его переставали двигаться, уставившись в одну точку. Потом он снова шел, и так, шаг за шагом, приближался к сидящей на подоконнике Сашке. Несмотря на по-летнему теплый и солнечный день, он был в шерстяных перчатках. Лоб его закрывала широкая вязаная повязка — не то украшение, не то средство от головной боли. — Привет. Сашка не ждала, что он заговорит, и ответила автоматически: — Привет. — Первый курс? Кошмары? Истерики? Сашка облизала губы. — Ну, в общем, да… — Понятно, — сказал третьекурсник. — Ты в школе отличницей была? — А что? — спросила Сашка, нахмурившись. Парень шагнул к ней. Остановился, покачиваясь, потом неожиданно легко подпрыгнул и сел рядом на подоконник. — Тебе надо подстричься. Сделать каре. И помаду поярче. — А тебе какое дело? — оскорбилась Сашка. — Я твой старший товарищ, могу давать советы, — парень ухмыльнулся. — Валера, — и протянул руку в перчатке. Сашке пришлось преодолеть себя, прежде чем она протянула руку в ответ и коснулась свалявшейся черной шерсти: — Александра… Она перевела дыхание и вдруг заговорила, понизив голос, очень быстро: — Валера, скажи, объясни, ты уже должен знать: чему нас здесь учат?! — Объяснить — значит упростить, — сообщил парень после паузы. Сашка соскочила с подоконника: — Пока. — Подожди! — в голосе Валеры было нечто, заставившее ее остановиться. — Я не… выделываюсь. Выламываюсь. Прикалываюсь. Насмехаюсь. Насмешничаю. Зубоскалю. Поддеваю. Я… Он замолчал удивленно и даже растерянно — будто его собственные слова были тараканами, разбегавшимися от яркого света. — Ты понимаешь. В самом деле трудно объяснить. Первый семестр самый трудный. Просто выдержи, и все. Дальше будет легче с каждым годом. — А у меня есть выбор? — горько спросила Сашка. Валера, все еще сидя на подоконнике, пожал плечами. — Слушай, — сказала Сашка сухо, — пожалуйста, загляни в туалет и скажи парню… первокурснику… что я его жду. И пусть он перестанет прятаться. * * * В половине первого ночи Сашка сдалась. Закрыла книгу, уронила под кровать. Закрыла глаза и сразу же уснула. Проснулась от запаха табачного дыма. Лиза курила, сидя у окна, Оксаны в комнате не было. — Фу, — Сашка отмахнулась от густого клуба, зависшего прямо перед лицом. — Кури в туалете, а? — Еще чего? — спокойно спросила Лиза. Сашка с трудом поднялась. До начала первой пары оставалось полчаса, в коридоре бегали, топали, орали и смеялись. Она помылась в окутанной туманом душевой, брезгливо переступая босыми ступнями на деревянных, разбухших от воды мостках. На то, чтобы высушить волосы, уже не оставалось времени. В кухне было не протолкнуться от галдящих, звенящих посудой, ожидающих своей очереди к электрическому чайнику. Сашка сунула нос — и ушла. Натянула джинсы и рубашку, рысцой направилась через двор к зданию института, к черному ходу. Группа «А» пребывала в расстроенных чувствах. Кто бравировал, кто балансировал на краю истерики, кто пытался доучить бессмысленный текст, таская за собой проклятый «Текстовой модуль» с абстрактным узором на потертой обложке. «Вызубрить», как велел Портнов, не смог никто: текст не давался к запоминанию. — Ну и ладненько, — басил Андрей Коротков, с первого дня примерявший на себя роль всеобщего старшего брата. — Что он нам сделает? Лиза, похудевшая, осунувшаяся, смотрела на него с прищуром, как сквозь табачный дым. Сашка старалась с Лизой не встречаться. На первой паре была математика, которую Сашка не любила и от которой искренне рассчитывала избавиться хотя бы в институте; ничего подобного: стандартный учебник, курс повторения, тригонометрия, построение треугольников… Сашка поймала себя на жадном интересе к полузабытым школьным темам. Учебник был логичен, он был последователен, каждое задание имело смысл. Тонкая книжка, напечатанная на плохой бумаге, вдруг спровоцировала приступ ностальгии; Сашка положила ее в сумку с теплым, почти нежным чувством. На второй паре был английский. Пара проходила в первой аудитории, это место — даже доска, на которой англичанка бойко выписывала грамматические конструкции, — многим навеяли неприятные воспоминания. Слушая привычные диалоги о погоде, о Лондоне и домашних животных, Сашка смотрела, как Костя перечитывает бессмысленный параграф из «Текстового модуля». Безнадежно качает головой. Английский Сашке понравился тоже — и преподавательница, ироничная дама с высокой прической. И учебник. И то, что приходилось делать на занятии; язык был логичен. Усилия понятны. Даже зубрежка, запоминание слов, например, имела смысл. Наступил обеденный перерыв. На общем стенде с расписанием Костя приколол отдельный список — индивидуальные занятия по специальности. Сашка обнаружила себя под номером «один», ее время начиналось сразу после звонка на третью пару. — Зачем ты меня поставил первой? — А тебе что, не нравится? — Успокойся, — сказала Сашка примирительно. — Я просто спрашиваю, без подтекстов. — Я подумал, что тебе лучше сразу отстреляться, — сказал Костя, помолчав. — К тому же, ты этот идиотский текст лучше всех знаешь. — С чего ты взял?! — Ну не хочешь, я вместо тебя пойду! Прозвенел звонок. * * * За деканатом, в закутке, помещалась аудитория тридцать восемь. Почему этой комнате достался такой номер — Сашка понять не пыталась. Стукнула в дверь и вошла. Класс был крохотный, без окон, в нем помещались только стол и несколько стульев. С потолка на очень длинном шнуре свисала голая лампочка. От ее пронзительного света Сашка зажмурилась. |