Онлайн книга «Vita Nostra»
— Помолчите! — Портнов яростно разминал сигарету, на пол сыпались частички табака. — Вы развиваетесь с небывалой скоростью, но рывками, бесконтрольно и неуправляемо. В настоящий момент ваши возможности и уровень вашей ответственности пришли в такое кричащее противоречие, что мы, ваши преподаватели, должны принять решение… относительно вас. И мы его примем. Вот все, что я хотел сказать. Под пронзительным взглядом Портнова Сашка втянула голову в плечи. — Теперь послушайте меня, Александра, — заговорил Стерх. — Вчера вы от нечего делать изъявили сложнейший информационный комплекс… это была — в зародыше — Любовь, как вы ее понимаете. Вы ее реализовали, перевели в состояние действующей проекции, а потом сожгли. — Нет, — пролепетала Сашка. — Я… Я не знала! — Но и этого вам показалось мало. Вы взялись пробовать мои треки один за другим, и за час проделали путь развития, рассчитанный на полгода! Вы первая студентка на моей памяти, которой удалось нечто подобное. Но если бы вы освоили не пятьдесят шесть треков, а пятьдесят восемь, вас бы вывернуло наизнанку. В прямом смысле — материя бы взбунтовалась. Кишки наружу! Одежда, кожа, волосы — в комочек. Вы когда-нибудь выворачивали грязный носок?! — Я не знала! Вы мне не объяснили! — Вам было сказано достаточно! — рявкнул Портнов. — У вас достаточно информации, чтобы делать выводы! — Не кричите на меня, — тихо сказала Сашка. Портнов сузил злые глаза. Стерх на минуту остановился, взял со стола стакан воды, поболтал, разглядывая муху, безжизненно плавающую на поверхности: — Александра, вчера вы совершили очередной скачок в развитии. Невозможный с точки зрения всего моего опыта… нашего опыта с Олегом Борисовичем. То, что вы не погибли — счастливейшая случайность. Но теперь, когда вы уцелели, возникает другой вопрос… Стерх остановился. Его всегда бледные щеки порозовели. Глаза с крохотными зрачками уперлись Сашке в лицо: — Какого черта вы это сделали?! Что теперь делать с вами? Что с вами делать, вы неуправляемы! Вы обезьяна с гранатой! Невозможно, чтобы биологический человек получил доступ к изъявлению — еще до перерождения, до экзамена! А вы человек, и ведете себя как человек! Как девчонка! Как глупая, инфантильная, безответственная… Он с видимым усилием оборвал сам себя. Заложил руки за спину и снова заходил взад-вперед по кабинету. В тишине слышались только его шаги, да где-то далеко-далеко, в здании института, прозвенел звонок. — Почему это я неуправляема? — заговорила Сашка, изо всех сил пытаясь удержать дрожь в голосе. — Объясните, я пойму… Вот вы меня оскорбляете, но даже не пытаетесь объяснить! Вы с нами обращаетесь, как с животными, как с недееспособными идиотами… — Потому что вы такие и есть, — вставил Портнов. Коженников молчал и глядел на Сашку, кажется, с интересом. — Хорошо, — начал Стерх тихим голосом, ничего хорошего не предвещающим. — Теперь — по поводу объяснений. Я говорил вам, Александра, что бесконтрольные опыты — запрещены и опасны? — Но… — Говорил или нет? — Говорили! — Вы, казалось, поняли и дали мне слово не выполнять заданий сверх программы. Было такое или нет? — Николай Валерьевич… — Вы мне дали такое слово? Или нет?! — Да! Но я ведь не понимала… — Теперь поймете, — зловеще пообещал Стерх. — Олег Борисович, ситуация из ряда вон выходящая. Ваши предложения? Портнов щелкнул зажигалкой. Затянулся, выпустил струю дыма — и тут же раздавил сигарету в пепельнице. Снова выудил очки из нагрудного кармана, нацепил на нос, уставился на Сашку поверх стекол: — Я знаю одно: эта девушка не выйдет из кабинета, пока мы не найдем способ сдерживать ее. — И способ, к сожалению, радикальный, — пробормотал Стерх. — Мы вынуждены были пригласить сюда вашего куратора, Александра. Коженников сидел неподвижно, из-за очков невозможно было определись направление его взгляда. Сашка съежилась. — Фарит Георгиевич, — Стерх говорил подчеркнуто корректно. — Руководство курса обращается к вам с просьбой: обеспечить соблюдение учебной дисциплины студенткой Самохиной Александрой. Повисла тишина, длинная, звонкая. Сашка прекрасно понимала, что умолять нет смысла. Единственное, что она сейчас может сделать — сохранить достоинство, насколько это возможно. Она собрала последние силы и разогнула спину. На ней был ее лучший костюм, ни одна слезинка не испортила макияж. На секунду она увидела себя их глазами и вдруг вспомнила, как корчился в огне этот зарождающийся мир… Который был, оказывается, Любовь. Глаза Коженникова скрывались за черными стеклами. Он смотрел на Сашку невидимым, но хорошо ощутимым взглядом — как когда-то в июле в приморском поселке, на Улице, Ведущей к Морю, а приведшей в институт специальных технологий. Сашка потупилась. — Задания, выполненные без разрешения, — тихим бесцветным голосом заговорил Стерх. — Сознательные метаморфозы. Эксперименты с изъявлением сущностей. Все это я назвал бы грубым нарушением учебной дисциплины. В кабинете снова сделалось очень тихо. И в этой тишине впервые заговорил Коженников: — Николай, есть нюанс. — Да? — Я обещал не требовать от девочки невыполнимого. Стерх поднял брови: — Что именно невыполнимо из того, что я перечислил? — Она развивается, реализуя свою природу, — в очках Коженникова отражались лампы дневного света. — Она не сможет остановиться, если на диске записано несколько треков подряд. Выдавайте ей по треку на диск, разве это сложно? Повисла пауза. Стерх изменился в лице; его крылья дернулись под пиджаком, будто желая немедленно развернуться. Сашка скрючилась в кресле, готовая провалиться сквозь землю. — Это не сложно, — глухо сказал Стерх. — Это… беспрецедентно. У меня никогда не было студентов, способных снять десяток треков последовательно. Поэтому я использовал стандартные учебные материалы. — По-видимому, здесь нестандартный случай? — мягко осведомился Коженников. — Вы правы, — после коротенького молчания сказал Стерх. — Да. — Договорились, — Коженников кивнул. — Что до изъявления сущностей… Саша, вы отдаете себе отчет в том, что сделали? — Я не специально. Я не хотела. Портнов поперхнулся дымом. — То есть вы не отдаете себе отчет? — Почему же. Отдаю, — сказала Сашка тихо. Стерх воздел глаза к навесному потолку. — Зачем вы это сделали? — продолжал допытываться Коженников. |