Онлайн книга «Мигрант, или Brevi Finietur»
— Хороший сон, правда? — он снова потянулся к ней, и она снова отодвинулась: — Не знаю… Ты хороший, да. А сон… В полумраке она отступила в дальний конец комнаты, в тесную душевую. Крокодил коснулся ладонью плеча: на нем отпечаталось Лизино ухо. Он вздохнул сквозь зубы. Лиза не была похожа на Светку. К великому счастью. Она была похожа на утро, на прекрасное солнечное утро в самом начале — когда еще сумерки, холодно, неуверенно, роса… — Honey, would you like some dinner? — He надо, — Лиза вышла, полностью одетая, ее рубашка и шорты белели в полумраке. — Не говори так, я все равно ничего не понимаю. — Это же твой родной язык. Я бы хотел, чтобы кто-то поговорил со мной по-русски. — А я не хочу. Мне неприятно. — Я спросил, не хочешь ли ты поужинать. — Меня ждет ужин в этом… В столовой для мигрантов. Крокодил сел: — Ты на что-то обиделась? — Нет. Что ты. Все хорошо. — Я что-то не так сделал или сказал? Она улыбнулась: — Ты прекрасен. — Почему же ты уходишь? Оставайся… Она отвела глаза и некоторое время смотрела в пол, в траву. — Прости, Андрей, — сказала она наконец. — Я так не могу. Ты мне подаешь руку, потому что я сейчас слабая. Я растерялась… Но я не слабая. Меня не надо жалеть и поддерживать. Я сперва верну свою силу, а потом посмотрим. Крокодил помолчал, перебирая возможные ответы. Диапазон был от «Ты круглая дура» до «Понимаю, конечно, ты не должна проявлять слабость ни в коем случае, ты же гордая дочь Земли». — Я провожу тебя к монорельсу, — сказал он, так и не выбрав подходящий ответ. * * * Во всем лесу горели фонари — искусственные, на солнечных батареях, естественные, под крыльями жуков и бабочек, на удочках лесных удильщиков. Не видимая взглядом мошкара налипала на шарики-фонари, их свет тускнел; тогда какая-нибудь жаба с огромным ртом шевелилась в развилке ветвей, начисто вылизывала свой фонарик и, заново вывесив его на длинном гибком удилище, украшала лес сверкающей приманкой. — …Так что они правы: мигрантам очень трудно сдавать Пробу. Это почти безнадежное дело. Сам я прошел случайно: оказался в нужное время в нужном месте. И теперь, если честно, не знаю, что с этим делать, с моим гражданством. Зависимого опекают, работу ему, учебу, жилье… А полноправный — крутись как хочешь. — Они не дадут тебе умереть с голоду, — отрешенно сказала Лиза. — С голоду никто не умирает, — согласился Крокодил. — Гляди. Он подвел Лизу к круглой тумбе, увитой лианами-трубками, выбрал красную трубу, легко переломил, протянул девушке: — Попробуй. — Что это? — Напиток вроде молока или йогурта. Утоляет жажду, голод, и в нем есть все, что нужно для жизни, калории там, витамины. И вкусный. Можно только этим питаться и горя не знать. Лиза подставила палец, поймала бело-розовую каплю, попробовала кончиком языка. — Не бойся, — поощрил Крокодил. — Это не противно. — Это бесплатно? — Совершенно. Захотел есть, нашел тумбу с лианами — и сыт. — Эту штуку ты имел в виду, когда звал меня поужинать? — Нет, — Крокодил смутился. — С едой тут нет проблем, еда растет и на деревьях, и в земле. Можно делать заказы… — Значит, можно вообще не работать? — Можно, — Крокодил вздохнул. — Но, знаешь, самое странное… У них тут процентов девяносто всей работы — для симбионтов. То есть ты служишь частью некой биологический системы. Подключаешься, и тебя используют как синтезатор белка, например, или как распределитель информации, или еще как-то. Все равно как если бы ты работал колесом. Приходишь утром, становишься на свое место и вырубаешься как человек. И весь рабочий день ты колесо. А потом ты свободен, гуляешь, читаешь, сам пишешь рассказы о том, как съездил в отпуск… — А на Земле что, по-другому? Крокодил удивился: — По-моему, да. — А по-моему, нет! — сказала Лиза с вызовом. — Приходишь в офис, подключаешься к компьютеру, и вот ты уже не человек, а приставка. Мозги выключаются. Отсидишь свой день, и все равно не свободен: не можешь гулять, читать и ездить в отпуск, потому что кому-то вечно должен, должен, должен! — За что ты на меня злишься? — спросил, растерявшись, Крокодил. — Не на тебя, — она смотрела в сторону. — Вот эта штука едет — это мой вагон? — Будет твой, если ты в него сядешь. — Спасибо тебе, Андрей, — она легко поцеловала его в щеку. — Ты мне помог, в общем-то. Я тебя потом найду, ладно? — Хорошо, — он в последний раз коснулся ее жестких рыжих волос. — Пока. — Bye, — сказал он шепотом. Вагон уехал. Крокодил нашел себе место под деревом, светящимся, как новогодняя елка, и сел, прислонившись спиной к стволу. Все, что приводило в движение его мышцы, глаза, желания, мысли, — все это иссякло одновременно, будто на шланг наступили ногой. Вот он полноправный гражданин Раа. Он может работать, а может не работать. Может учиться, а может не учиться. «А на Земле что, по-другому?» И на Земле то же самое. Он садился за компьютер и становился колесом… Ладно, переводчиком. Лучше бы колесом — так честнее. В его жизни не было ничего, за что стоило держаться, — только привычка. Только чередование дня и ночи. Блондинок и брюнеток. И вот случилось чудо: добрый волшебник похитил его с Земли и перенес на Раа, где дал смысл жизни. И дал его достичь. Теперь Крокодил — единственный мигрант, сумевший добиться статуса полноправного гражданина. Приплыли; теперь он с чистой совестью может выучиться на донора спермы. И все, оказывается, так живут в этом волшебном лесу, полном светлячков, цикад и поющих источников. «На Земле у тебя нет будущего, Андрей». А на Раа что, по-другому? Он скорчился, обхватив колени руками, и с удивлением понял, что вспоминает дни, проведенные на острове, с ностальгией. Батюшки! Да ведь он всю жизнь будет вспоминать Пробу чуть ли не как лучшее время в жизни! Говорят, так ветераны вспоминают войну… Он закрыл глаза, чтобы не видеть праздничных огней вокруг, и отключился, как тостер. * * * Впереди мерцал огонек. Сумерки сгущались, снег визжал под лыжами, и поднимался ветер. Но до избушки оставалось совсем немного. Рукой подать. — Ты не устал, малыш? — Не-а. — Не замерз? Мы скоро придем. |