Онлайн книга «Привратник»
ЭТО ТВОЁ ПОРАЖЕНИЕ. ТЫ НЕДОСТОИН МОГУЩЕСТВА. ТЫ ЗАПЛАТИШЬ. Его будто ударили по голове — он потерял власть над телом и, беспомощный, растянулся на пляшущем полу. СЕЙЧАС Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТВОЮ СУТЬ, И СУДЬБА ТВОЯ БУДЕТ ДОСТОЙНА ТЕБЯ. Ужас, слепой бесформенный ужас завладел им внезапно и без остатка. СМОТРИ, РУАЛ ИЛЬМАРРАНЕН! СМОТРИ, ВОТ ТЫ! Руала вздёрнуло над землёй — и он оказался вдруг в кольце выросших из пола зеркал. Зеркала бесконечное число раз повторили отражение зависшего в воздухе, цепляющегося за пустоту человека. Резкий белый свет ударил сверху. ВЛАСТЕЛИН МИРА… МОКРИЦА, МЕРЗКАЯ МОКРИЦА! Страшные судороги скрутили Маррана. Его тело перестало быть человеческим. Зеркала равнодушно оглядывали его со всех сторон — и подробно отражали происходящее. Полупрозрачное серое брюхо, щётка тонких трепещущих ножек — и обезумевшие человеческие глаза. ТЫ, БЕСФОРМЕННЫЙ КОМОК ПЛОТИ! В зеркалах — ближе, дальше, сбоку, сзади — отразилась белесая пузырящаяся масса. Руал видел её и был ею — кричать ему было нечем, и только глаза, только человеческие глаза оставались ему, глаза, лишённые век, чтобы нельзя было зажмуриться. ЭТО — ТЫ. ЭТО ТОЖЕ — ТЫ. ГЛУБИННАЯ СУТЬ. ПРИРОДА ДУШИ. НИЗОСТЬ ТВОЯ И НИЧТОЖЕСТВО! Он хотел потерять сознание, и сознание сжалилось над ним — начало мутиться. НЕПРИВЫЧНО, ПРАВДА? ЧЕРВЯКОМ — ПРИВЫЧНЕЕ? ТЫ ВЕДЬ УЖЕ БЫЛ ЧЕРВЯКОМ? В воздухе забилось склизкое кольчатое тело. Проглядывали пульсирующие сосуды сквозь мутную кожу, по которой пробегали волны спазмов. НО НИ ЧЕРВЁМ, НИ ВЕШАЛКОЙ ТЫ БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕ БУДЕШЬ. Я РАЗДАВЛЮ ТЕБЯ, РАЗМАЖУ. Плясали в зеркалах бесчисленные червеподобные чудовища с человеческими глазами. Последние проблески сознания были невыносимы. ЖАЛЬ, ЧТО ПРОПАДАЕТ ПОДОБНОЕ ЗРЕЛИЩЕ. МОЖЕТ, ПОЗОВЁШЬ МАГОВ НА ПОМОЩЬ? ЛЕГИАРА, ЭСТА? Он уже валился в темноту — не в глухую, мягкую, успокаивающую темноту небытия, а в изломанную тьму кошмара, где поджидали окровавленные жернова безумия. ЗОВИ, СЛИЗНЯК. ЗОВИ, НИКТО НЕ УСЛЫШИТ. Близился конец. Последним, неслыханным усилием ему удалось собрать остатки человеческого в себе, потянуться сквозь меркнущее сознание, рвануться в беззвучном крике: — Ларт! ЛАРТ! ЛАРТ! ЛАРТ! ГДЕ ЖЕ ТЫ, НУ-КА! Рыдали чудовища в зеркалах: — Ларт! Ларт!! ДАВАЙ, ДАВАЙ! ЗОВИ, ЗО… Белый свет вдруг потерял силу, замигал, вспыхнул вновь. Палач на секунду замолчал, и в этот момент одно из зеркал лопнуло — не треснуло даже, а расползлось, как ветхая ткань, рваные края скрутились трубочками, а в проёме встал некто — тёмная фигура с длинным белым лезвием в руке. НАЗАД, КОЛДУН! ЕЩЁ ШАГ — И ТВОЯ СИЛА НЕ СПАСЁТ ТЕБЯ! Стоящий в проёме поднял свой клинок — и зеркала взорвались изнутри, разлетевшись мириадами жалящих осколков. Белый свет сменился жёлтым. Руал ощутил себя лежащим на полу — избитым, изувеченным, но — человеком. ТЫ ПРОИГРАЕШЬ, КОЛДУН! Легиар стоял, невыносимо огромный, длинный, с вечной желчной усмешкой на узком лице. По клинку его бегала молния. Похоже, он видел нечто, недоступное Руалу — видел, и глаза его наливались красным. ТЫ ПРОИГРАЕШЬ! Руал плохо понимал, что происходит. Дыбом встал дощатый пол; выло, вращаясь, длинное белое лезвие. Воздух стал подобен сухому песку, и набился в горло, перехватывая дыхание. Извивались над головой Маррана жёлтые и красные петли, захлёстывали друг друга, рвались с негромким треском, от которого хотелось оглохнуть; развернулась вдруг воронка, серая, бешено вращающаяся, и пошла втягивать в себя осколки зеркал, обрывки тканей, Руала, Ларта с его клинком… Осыпались крутые, пеплом покрытые склоны, Марран бился, как муравей в песчаной ямке, когда воронка вдруг задёргалась и вывернулась наизнанку, став горой, конусом, и Легиар отрубил своим уже меркнущим клинком чёрную присоску на его вершине… Последним, что увидел Ильмарранен, был Ларт с тёмным лезвием в руке, до плеч облитый чёрной, густой, мускулистой массой. Масса сжималась кольцами, как бесформенный удав, масса давила, пригибала к земле, и потемневший клинок со звоном выпал из слабеющей руки… Тут Руал Ильмарранен потерял сознание. Пол в большом зале был покрыт сложным рисунком, центром которого был круг из горящих свечей. В этом огненном кольце навзничь лежал человек. Над ним стояла женщина в серебристой мантии и монотонно читала бесконечное заклинание. Меловые линии на полу вспыхивали и гасли. Я не находил себе места — то стоял у дверей зала, не решаясь войти, то поднимался к Ларту — но дверь кабинета была заперта, и внутри стояла мёртвая тишина. На ступенях лестницы, на полу под дверью темнели пятна крови, и кровь высыхала на дверной ручке. Дом тихо постанывал от ужаса. Женщина, наконец, закончила своё заклинание и теперь стояла безмолвно и неподвижно. Я решился её позвать: — Госпожа! Она медленно обернулась. — Мой господин ранен, — сказал я, чуть не плача. — Помогите ему! — Как же я могу? — тихо ответила она. — Если я двинусь с места, Ильмарранен умрёт! — А если вы не поможете, умрёт Ларт, — выговорил я шёпотом. Она печально покачала головой: — Легиар — великий маг… Если он сам себе не поможет, любая помощь будет бессильна… Я оставил её и бросился в библиотеку. Тускло поблёскивали золотые корешки. Я схватил самую большую книгу из стоящих внизу, стремянка возмущённо зашипела — я отшвырнул её ногой и развернул чёрный с позолотой переплёт. В глазах у меня зарябило — я, оказывается, умел читать заклинания только крупными печатными буквами, и книга была мне так же полезна, как кроту подзорная труба. Я заметался, хватал ещё книги и ещё — ни одна не подсказала мне хотя бы, как вызвать Бальтазарра Эста, а я был готов и на это. Потом я вдруг наткнулся на томик, написанный обычным языком, и поспешно стал его просматривать — но это была не магическая книга. Это был просто какой-то роман. Я впал в отчаяние, уронил книгу на ковёр и прислонился спиной к шкафу. Хрипло вздохнул запертый клавесин; съёжившись, подрагивал стеклянный глобус на большом столе, жался в углу маленький круглый столик, испещрённый магическими символами, и на него упал широкий солнечный луч, а в луче… В луче лежал Медальон Прорицателя — горящий золотом. Горящий золотом, чистый, ясный, и яркий солнечный зайчик, отражаясь от него, улёгся на потолок. Меня прошиб пот, и комната перед глазами на секунду потеряла резкие очертания — будто через мокрое стекло. |