Книга Чужое лицо, страница 47 – Фёдор Быханов

— Так что держитесь!

— Спасибо на добром слове! — буркнул, собираясь бросить трубку, бывший помощник прокурора.

Ему было явно не до проникновенных слов сочувствия, когда реально грозил приговор с высшей мерой наказания.

— Подожди! — между тем, ответил телефон. — Я, собственно, не только за этим позвонил, потому не бросай трубку.

После чего мистер Бредли заговорил уже совсем про другие вещи. Про то, что было интересно обоим.

— Все никак руки не доходили, а вот теперь сам Бог велел спросить, — продолжал общаться на «ты» бывший начальник Фрэнка. — Все ли электронное оборудование вернул обратно в «контору» после нашей неудачной операции с доном Луисом?

— Ах, да, голова моя садовая! — вдруг отчетливо вспомнил Фрэнк. — Кое-что осталось!

После того, как с санкции суда, устанавливали прослушивающую аппаратуру, у него, действительно, кое-что у него еще оставалось от стайки «жучков», способных изобличить преступников.

И он извиняясь промолвил:

— Все хотел принести, да вот не успел.

— Ну и хорошо, что наконец-то вспомнил, — раздалось от собеседника. — Только уже сделай милость — верни в Бюро, как только время свободное выдастся.

Тут мистеру Бредли несколько изменила выдержка:

— Или, может быть, своих людей к тебе послать?

— Нет. Сам всё, что у меня есть, в ближайшее время принесу, — ответил мистер Оверли. — Вот лишь разберу вещи.

Внезапный переход на другую должность, запутанное расследование, поездка во Францию! — все это серьезно отложилось в душе бывшего сыщика, да так, что одно становилось помехой на другому.

Так, что за сутолокой и заботами Фрэнк Оверли как-то и не вспомнил ни разу о той неудаче с «Грузовыми перевозками Грасса», что подстерегала Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками.

А ведь Фрэнк был одним из тех немногих, кто устанавливал подслушивающую аппаратуру и в резиденции главаря наркомафии, и в его клинике смерти — тридцатиэтажном небоскребе, где творит, как бывало и прежде, свои противоправные дела доктор Лерих.

Теперь пришла пора вернуть обратно всё то, на что тогда возлагали столько надежд.

В том числе:

— Узконаправленный коротковолновый многоканальный приемник-магнитофон для съема информации с потайных микрофонов.

Хоть и невелик передающий радиус их действия — каких-то несколько десятков метров, но ему лично так и не удалось завершить, начатую операцию.

Тогда как дел всего ничего:

— Сходить, сесть на часок где-нибудь неподалеку от офиса концерна и запросить сигнал от передатчика. Попутно сделав запись этого, полученного обратного сигнала с оставшихся в действии, потайных «жучков» оперативного съёма голосовой информации.

Потом оставалось лишь унести с собой прибор с магнитофонными кассетами, возможно, наполненными конфиденциальной информацией о махинациях дона Луиса.

Правда, Фрэнк Оверли слышал:

— Мафия провела у себя хорошую чистку своих помещений от установленных в них полицейских «жучков».

И официально их уже все списали. Тогда как сап приемник остался у вывшего оперативного сотрудника совершенно случайно. Один из многих, точно такой, какие уже сданы другими бывшими коллегами в техническую службу ЦФБ.

— Раньше не получилось мне лично послушать уцелевшие «жучки», но почему бы это не сделать сейчас? — подумалось Фрэнку. — До того, как придётся самому отнести электронный приёмник информации мистеру Бредли и его людям.

Сказано-сделано!

Порывшись основательно в груде вещей, он отыскал-таки свои кожаный портфель, содержащий тяжелую коробку приемо-передающей станции подслушивания:

— Вдруг наведет хоть на что-нибудь, уличающее Мануэля Грилана в совершении им очередного преступления?

Теперь, когда у него были явные примеры продажности государственных чиновников самого разного, вплоть до высокого, ранга, он не верил теперь совершенно никому, кроме самого себя.

Потому, что убедился в том, какие у дона Луиса:

— Длинные руки!

— В том же, что это именно он подстроил, приписываемое сейчас ему, убийство полицейского сержанта Джерри Смитчела! — Фрэнк с самого начала ни на минуту не сомневался.

…Опробовать работу прибора для него, обладающего немалым оперативным опытом, было делом совсем уж простым и на всех стадиях данной работы, представляющим особой сложности.

Наметил Фрэнк и место:

— Откуда можно было попытаться совершить съем информации, накопленный подслушивающей аппаратурой.

…В ресторан «Морская звезда», где в подвале располагалось ещё и казино, он вошел уже без прежнего шика.

Даже насмешил швейцара в гардеробе, не взявшего, отданный было ему на хранение, портфель:

— Никак в тюрьму собрался, отставной козы барабанщик? А здесь смена белья да сухари! Ха-ха-ха!

Одно примиряло его с действительностью:

— Пусть не было теперь здесь былого почтения к попавшему в серьёзную опалу, бывшему служителю закона, да еще подозревавшемуся в совершении им преступления, однако в заказанной чашке кофе не отказали.

И, как оказалось, даже не в одной, а в целой дюжине чашек, что выпил Фрэнк Оверли за весь проведенный в ресторане вечер.

К сожалению, дома выяснилось:

— Все усилия были напрасными.

Исключительно чистой оказалась магнитная пленка в приемнике, спрятанном в портфеле.

— Может быть, автоматика не сработала так, как надо? — успокоил себя Фрэнк. — Попробую завтра сходить еще раз.

И еще горько усмехнулся:

— Как бы, только, не в последний.

Вторая вылазка в заведение, тоже принадлежащее мафии дона Луиса, уже с самого начала могла оказаться на грани срыва.

Вновь, как и вчера, когда уже выходил из «Морской звезды», Фрэнк увидел все того же — неотступно следовавшего за ним незнакомца.

Опознать его не представлялось возможным:

— Потому, что лицо скрывалось за густой растительностью бороды и усов.

Но на слежку нашлось свое объяснение.

— Наверное, из полиции приставили наружное наблюдение, чтобы не скрылся от наказания? — сразу же предположил Фрэнк самое очевидное, что пришло ему в голову.

И коли так, его походы с прослушивающей аппаратурой могли только усугубить участь подследственного.

— Надо бы кончать с этим делом. Еще другую статью пришьют — вторжение в личную жизнь почтенного горожанина мистера Луиса Верхилио Грасса?

И все же первому чувству страха он не поддался:

— Чему быть, того не миновать!