Онлайн книга «Багровый берег»
|
– Я бы попробовал, но я ненавижу лакрицу. Разве полынь не вызывает мозговые повреждения? – Мозговые повреждения вызывает сам процесс существования. Лейк рассмеялся и поднял свой стакан: – В таком случае за Эксмут и загадку замурованного скелета. Они чокнулись. Пендергаст пригубил абсент и поставил рюмку. – Я обратил внимание на некоторую вашу беспечность, – сказал он. – В каком смысле? – Вы потеряли ценнейшую винную коллекцию. Обычно люди после таких ограблений испытывают беспокойство, огорчение. Но вы, похоже, пребываете в хорошем настроении. – А почему бы и нет, если вы ведете следствие? – Лейк отхлебнул пиво. – Пожалуй, я действительно легко отношусь к жизни. Научился этому, когда рос. – А где вы росли? – В Аутпосте, штат Миннесота. Ничего себе названьице [5], правда? Всего в двадцати милях к югу от Интернэшнл-Фоллс. Население сто двадцать человек. Зимы – чистый Кафка. Чтобы выжить, ты либо пьешь и сходишь с ума, либо научаешься принимать жизнь такой, какая она есть. – Лейк хмыкнул. – Большинство из нас выбирали последнее. – Он сделал еще глоток пива. – Рядом с городком расположен карьер. Там я научился работать с камнем. Между ноябрем и апрелем много времени – занимайся чем хочешь. – А потом? – А потом я, мальчик с фермы на Среднем Западе, отправился в Нью-Йорк, чтобы сделать карьеру в искусстве. Это случилось в начале восьмидесятых, и я попал в струю. То, что было старым, снова становится новым – такова была моя идея. Какой безумный город! Я становился все успешнее, и мне ударило в голову – деньги, слава, вечеринки, весь этот безобразный, претенциозный мир городского художника. – Лейк покачал головой. – Как и все остальные, я подсел на кокаин. Но наконец проснулся. Я понял: если не сделаю что-нибудь, не вырвусь из этой среды, то навсегда потеряю мою музу. – Как вы попали сюда? – Я познакомился с замечательной девушкой, которая устала от Нью-Йорка так же, как и я. Ребенком ее на лето увозили в Ньюберипорт. Мы купили дом при маяке, отремонтировали его, а остальное – история. Мы имели успех – Элиза и я. Боже, как я ее любил. Каждый день тоскую по ней. – Как она умерла? Лейка немного покоробила прямолинейность вопроса и использование слова «умерла», тогда как все другие использовали эвфемизм «ушла». – Рак поджелудочной железы. Ей поставили диагноз, а через три месяца ее не стало. – Вам никогда не бывает здесь скучно? – Если вы по-настоящему хотите быть художником, то вы должны работать в тихом месте. Вы должны уйти от мира, подальше от всякого вранья, кураторов, критиков, тенденций. А на практическом уровне мне к тому же требуется пространство. Я работаю с крупными формами. И я уже говорил о превосходном источнике розового гранита прямо здесь, поблизости. Я могу приехать на карьер и выбрать нужный мне камень, они его вырезают, как мне требуется, и доставляют сюда. Роскошный материал. – Я немного знаком с вашими работами, – сказал Пендергаст. – Вы не боитесь избегать модного и сиюминутного. И у вас великолепное чувство камня. Лейк вдруг понял, что краснеет. Он чувствовал, что этот человек крайне скуп на похвалы. – А ваш новый друг, миз [6] Хинтервассер? Как вы с ней познакомились? Это становилось слишком уж личным. – После смерти Элизы я отправился в круиз. Там с ней и познакомился. Она как раз перед этим развелась. – И она решила переехать к вам? – Это я ее пригласил. Не люблю одиночества. Да и безбрачие совсем не для меня. – Она разделяет вашу любовь к винам? – Она предпочитает «дайкири» и «маргариту». – У кого из нас нет недостатков? – заметил Пендергаст. – А сам город? Как бы вы его охарактеризовали? – Тихий. Никого здесь особо не интересует, что я довольно известный скульптор. Я могу заниматься своим делом, и меня никто не беспокоит. – Но?.. – Но… я думаю, что у всех маленьких городов есть своя темная сторона. Любовные романы и старая вражда, мошеннические сделки по недвижимости, некомпетентные члены муниципального управления – ну, вы знаете, отцы города на манер Новой Англии – и, конечно, шеф полиции, который большую часть своего времени выписывает штрафы приезжим, чтобы собрать деньги на свое жалованье. – Вы мне уже говорили кое-что о шефе полиции. – Ходят слухи, что в Бостоне он вляпался в неприятности. Этого было недостаточно, чтобы его уволить, но карьерные перспективы накрылись. Он немного мужлан, хотя с годами приобрел некоторый внешний лоск. – И что за неприятности? – Говорят, он прибегнул к чрезмерному физическому воздействию на подозреваемого, насилием или угрозами выжал из него признание в том, чего тот не совершал. Анализ ДНК впоследствии оправдал подозреваемого, и его освободили, он отсудил немалые деньги у города. – А его помощник? – Гэвин? – Лейк помедлил. – Он хороший парень. Тихий. Родился в Эксмуте. Его отец был шефом полиции. Гэвин получил высшее образование – кажется, окончил Массачусетский университет в Бостоне. Неплохо успевал, специализировался на уголовном праве. Все ждали от него чего-то выдающегося, а он вернулся сюда работать в том самом подразделении, которое возглавлял прежде его отец, и городу это пришлось по душе, должен я добавить. Он явно нацелился на место Мурдока. – Лейк помолчал. – Готовы перекусить? Еще один взгляд на доску. – Позвольте спросить, в городе есть ресторан получше? Лейк рассмеялся: – Вы сидите в высшем классе. Они не могут выйти за пределы представления о меню среднего паба в Новой Англии: жареная треска, бургеры, жареные моллюски. Но в кухне появился новый человек, говорят, отставной моряк. Может, с его приходом меню улучшится. – Посмотрим. Лейк смерил его взглядом: – Меня одолевает любопытство на ваш счет, мистер Пендергаст. Не могу определить ваш акцент. Я знаю, вы южанин, но точное место мне не нащупать. – Это новоорлеанский акцент, приобретенный во Французском квартале. – Понятно. А что привело вас в Нью-Йорк? Если вы не возражаете против моих вопросов. По лицу собеседника Лейк понял, что тот возражает. – Я приехал в Нью-Йорк несколько лет назад для проведения расследования. Нью-йоркское управление попросило меня остаться. Пытаясь вернуться на более безопасную почву, Лейк спросил: |