– Вы женаты? Дети есть?
И тут же увидел, что зашел слишком далеко. Любезное выражение исчезло с лица Пендергаста, и он долго молчал, прежде чем ответить «нет» таким голосом, от которого вода бы замерзла.
Лейк попытался скрыть смущение, глотнув еще пива.
– Тогда поговорим о расследовании. Мне любопытно, есть ли у вас какие-то теории насчет того, кто это сделал.
– Никаких теорий, которые были бы состоятельнее досужих спекуляций. – Пендергаст огляделся, и в его глазах вновь вспыхнул интерес. – Возможно, было бы разумнее, если бы вы рассказали мне о людях в этом зале.
Эта просьба застала Лейка врасплох.
– Вы имеете в виду их имена?
– Имена, краткие биографии, характерные особенности.
Лейк заказал вторую порцию пива, на сей раз индийского светлого эля «Тандерхед». Он проголодался, и ему требовалось что-нибудь съесть. Он подался вперед:
– В этом ресторане есть одна вещь, которую они не могут испортить: устрицы в половинке раковины.
Услышав это, Пендергаст оживился:
– Прекрасное предложение. Давайте закажем две дюжины.
Лейк помахал официантке, она подошла и приняла заказ. Он снова наклонился вперед:
– Давайте начнем. Новая официантка…
– Зачем нам обсуждать официантку? Кто следующий?
– Хм… – Лейк оглядел зал. Лишь два столика были заняты, если не считать бармена за стойкой и посетителя у бара. – Бармена зовут Джо Данвуди. Данвуди – старая эксмутская семья, известная еще с колониальных времен. Его брат Дана – один из избранных членов муниципалитета и к тому же довольно проницательный адвокат. Сердить его не советую.
– А если рассердить?
– Тогда вы можете не получить разрешение на гараж, который собираетесь построить. Или к вам может заявиться санитарный инспектор и перекрыть вам канализацию. Мелочь, но действует на нервы.
– Дальше.
Лейк огляделся:
– Видите ту грудастую женщину в углу со стаканом «Севен энд Севен»? Долорес Клейбрук. Городская сплетница. Жуткая женщина, самая настоящая ехидна. Ее семья когда-то была одной из богатейших в городе, сделала деньги в Глостере на строительстве судов. Одна из ветвей семьи переехала сюда и занялась ловлей трески. Их закат начался вместе с закатом трески. Она последняя из оставшихся. Похоронила троих мужей. Если вы ей подмигнете и ущипнете ее за задницу, то она так разговорится – не остановишь.
– Может, как-нибудь в другой раз. Дальше?
– Пара за столиком у окна – Марк и Сара Лилли. Он владелец местного страхового агентства, занимается небольшими инвестициями в город. Кроме того, у них есть еще бизнес – услуги по финансовому планированию. Семья тоже старинная, как почти все эксмутские семьи. А родом они из Олдема.
– Из Олдема?
– Это небольшой городок, он находился на Кроу-Айленде, к югу отсюда. Разрушен ураганом в тридцать восьмом году. Большинство жителей обосновались в Дилл-Тауне, который перед этим был заброшен. Семья Лилли с тех пор надежно слилась с голубой кровью Эксмута, вернее, с теми, кто претендует на это звание.
Пендергаст показал на сидящего у бара человека в твидовом пиджаке:
– А этот довольно забавный человек с кожаными заплатками на локтях?
– Он не местный, сразу видно. Англичанин. Приезжал сюда несколько недель назад, проводил историческое расследование одной морской тайны, довольно известной в этих краях. Теперь вот вернулся, не знаю зачем.
– Что за морская тайна?
– Исчезновение в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году парохода «Пембрукский замок», шедшего из Лондона в Бостон. Он пропал ночью во время урагана где-то между Кейп-Элизабет и Кейп-Энн. Не было найдено ни малейших следов, ни одной сломанной реи. Люди приезжают иногда, пытаются понять, что случилось. Это напоминает «Летучего голландца» или «Марию Селесту»
[7].
– Занятно. А как зовут джентльмена?
– Моррис Маккул.
– Вы с ним знакомы?
– Нет. Но должен сказать, в нем есть что-то подозрительное. Если бы он не был чужаком, то именно его я в первую очередь заподозрил бы в краже моего вина. Моррис Маккул… какое-то вымышленное имя, вам не кажется?
– Напротив, никто не стал бы изобретать себе такой псевдоним.
Лейк замолчал, потому что официантка принесла большое блюдо с сырыми устрицами на подстилке из толченого льда, кувшинчик со сборным соусом, тертый хрен и дольки лимона.
– Вы как будете есть? – спросил Лейк.
– Только с лимоном, и ни с чем другим.
– Вот это правильно.
Лейк выжал лимон на лоснящиеся жирные устрицы, наблюдая, как заворачиваются их края под воздействием кислоты.
– После вас.
Пендергаст взял одну устрицу, быстрым движением поднес раковину ко рту, беззвучно всосал устрицу, с кошачьим изяществом положил пустую раковину и отер губы.
Лейк тоже взял устрицу, и они погрузились в молчание, высасывая одну устрицу за другой, пока на блюде не остались одни поблескивающие пустые раковины.
Пендергаст в последний раз отер губы, сложил салфетку и посмотрел на часы:
– Мне пора. Это было замечательно, спасибо за ваше предложение.
– Я был рад.
В этом человеке было что-то такое, что Лейк находил удивительно привлекательным: резко очерченное мраморно-белое лицо, черный костюм, строгий взгляд… и не в последнюю очередь его пристрастие к устрицам.
7
Моррис Маккул покинул гостиницу «Капитан Гуль», чувствуя пустоту в желудке, хотя там и лежал тяжелой массой пастуший пирог. Здешняя еда была пародией на настоящую, но его приятно поразило разнообразие местных сортов пива и элей, имеющихся теперь в Америке; в его прошлый приезд, двадцать лет назад, ему с трудом удавалось найти что-нибудь иное, кроме «Курса».
Маккул любил пешие прогулки. У себя дома в Пенрите, графство Камбрия, он после обеда всегда отправлялся на прогулку, считая, что это способствует пищеварению. Он был большим поклонником свежего воздуха и физических упражнений, и именно во время таких послеобеденных прогулок к нему приходили многие из его исторических идей и прозрений.
Но у теперешней его прогулки имелась определенная цель. Он вытащил из кармана нарисованную от руки карту, внимательно рассмотрел ее, сориентировался и двинулся к выкрашенной в серебристый цвет деревянной лестнице, ведущей с обрыва к берегу.
Волны размеренно, с рокотом и шипением накатывали на берег, потом отступали в ряби солнечных бликов, чтобы накатить снова. Держась песчаной полосы, сцементированной океанической влагой отлива, Маккул шел вдоль берега к обширным болотам, раскинувшимся в том месте, где река Эксмут впадала в залив. Пресловутые зеленоголовки, неистовствовавшие во время дневной жары, к прохладному октябрьскому вечеру удалились на покой.
