Онлайн книга «Леди Несовершенство»
|
Понятия не имею, кем является в клинике мужчина, о котором упомянул Коля, но медбрат явно хотел повысить мой статус. И ему это удалось. Врач вскочил. – Добрый день, дорогая! Мальчики, мы с вами просто пошутили, чтобы повеселить нашу… э… Как вас зовут? – Евлампия Романова, – напечатала я, – можно Лампа. – Я хотел вас развлечь, – пел эскулап, – меня величать Сергей Леонидович. Что случилось, душа моя. Язык онемел? Шевелить им можете? Глотаете нормально? Я настрочила новый текст, протянула подлизе айфон и улыбнулась. – Интересно, – пробормотал невролог, взглянул на меня и воскликнул: – Ну-ка оскальтесь! Я выполнила приказ. – Вау! – потер руки доктор. – Оставайтесь в этой же позе. Парни, смотрите. – А-а-а, – протянул Николай, рассматривая мою нижнюю челюсть, – зашибись! – Нам к стоматологу? – спросил Игорь. Сергей Леонидович не смог скрыть свою радость. – Конечно. Рысью в десятый кабинет, там Нина Леонидовна. Сейчас ей позвоню. Не по моей части проблема, что для всех облегчение. Не инсульт это. Не беда! Ерунда! Ничего не понимая, я выползла в коридор и услышала из-за закрытой двери только что покинутого кабинета громкий голос эскулапа: – Нина! Сейчас к тебе припрется тетка, имени которой я произнести не способен. Что-то вроде «крематорий». Нет, ее зовут иначе, но похоже на крематорий. В кресле кто-нибудь есть? Гони его вон! В наркозе? Да хоть в коматозе! Она любовница Борьки. Что значит, кто сказал? Все говорят. Если не веришь, оставь ее сидеть час в коридоре, и посмотрим, сколько Боря тебе в следующем месяце недоговорных пациентов отправит. Сядешь на голый оклад. Да, памяти у него нет! Склероз у дедули, но он все записывает. Короче, мое дело родную сестру предупредить, остальное твоя забота. Если Бориски не боишься, бормашина тебе в руки, удали ей нерв без анестезии и жди реакции от Славкина. Нина Леонидовна вняла совету родственника, когда я подошла к ее кабинету, она уже стояла на пороге. – Мальчики, – нежно проворковала она, – ступайте к себе. Мы с госпожой Романовой сами разберемся. Спустя короткое время меня усадили в кресло и закутали в голубую бумажную простынку. Стоматолог села на высокий стул. Я затряслась. Нина заулыбалась. – Солнышко, что бы у вас там ни было, боли никакой не ощутите. Это я обещаю вам точно. Откроем ротик. Я замотала головой. – Хоть улыбнитесь мне, – попросила Нина. – Ооо! Интересно. Доктор взяла со столика нечто железное, изогнутое, страшное. Меня еще сильнее заколотило в ознобе. – Ну-ну-ну, – пропела Нина, – я держу мои глаза. Я аккуратненько так посмотрю. Мда. Что вы ели? Я замычала, вынула из-под пеленки руку и показала на свою сумку. Из всех людей, которых я до сих пор встретила в клинике, Нина оказалась самой умной, она мигом поняла, чего я хочу, и принесла ридикюль. Я достала мешочек с недоеденным красивым, но невкусным пончиком. Врач взяла упаковку. – Минуточку. Состав. Ага! Ого! Ооо! Господи, зачем вы это слопали? – Проголодалась, – написала я. Дантист с интересом взглянула на меня. – Да? Наверное, не очень вкусно. – Гадость, – нацарапала я, – по виду как любимое лакомство моего детства. На вкус мерзкое. Стоматолог взяла телефон. – Юрий Петрович. Зайдите. Срочно, весьма интересный случай. Я опять задрожала. Нина погладила меня по плечу. – Боли никакой! А вот и наш заведующий! Симпатичный мужчина посмотрел на мои зубы и задал вопрос, который я уже слышала: – Что вы ели? Нина подала ему упаковку. – Хм! Зачем это жрать? – удивился Юрий Петрович. – Кушать она хотела, – ответила за меня врач. – В городе полно другой еды! – недоумевал заведующий. – Юрий Петрович, она это любит, – промурлыкала Нина, – Евлампия близкая подруга Бориса Никодимовича, кстати, ее привели мальчики из спецотделения. – Вопросов нет! – тут же сказал начальник. – Начнем, пожалуй. Душа моя, не дрожите. Боли я вам не причиню. Возникнет противный вкус во рту, потерпите. Мда! А ведь на пакете написано: «Не является едой!» Минут через пятнадцать я смогла сказать: – Спасибо. Что со мной случилось? – Любимая еда склеила ваши зубки, – рассмеялся Юрий Петрович. – Дорогая, зачем вы, не побоюсь этого слова, сожрали суперцемент? – Суперцемент? – ахнула я. – Думала это пончик. Выглядит как настоящий! На вкус, правда, гадкий. – Душенька, вы уж не лакомитесь более такими изысками. Ешьте что попроще: сосиски с гречкой, курочку, огурчики, кефирчик. И здоровью отрадно, и челюстям праздник. Ох, чуть не забыл! Сегодня не пейте газированные напитки! Никакие. Контакт с газировкой может изменить временно цвет зубов. Я поблагодарила врача, вышла из кабинета, и тут зазвонил телефон. – Здравствуйте, – зачастил женский голос, – это я! Узнали? Мне хотелось ответить словами Кролика из мультфильма про Винни Пуха: «Я бывают разные», но я сказала: – Добрый день, с кем беседую? – Неужели не узнали? Это же я, – затараторили в трубке. – Анжелика. Приходила к вам вместе с Валентиной! – Госпожа Киселева, – сообразила я, – председатель родительского комитета. – Точно! – обрадовалась Лика. – Скажите, чем я Валентину обидела? Вопрос меня удивил. – Не могу ответить, не знаю. – Я тоже, – грустно сказала Анжелика, – Костик, слава богу, нашелся. Когда я позвонила Игруновой с поздравлениями, она отреагировала сердито: «Перестаньте лезть в мою жизнь. Не просила вас о помощи и сочувствии. Отстаньте. Надоели». В тот же день она накатала заявление директору гимназии, смысл его такой: председательница родительского комитета травит Игрунову. Беспокоит мать ребенка, который находится в больнице. В связи с этим Валентина забирает Костю из школы, он будет посещать другое заведение. Директриса меня позвала и вежливо, но конкретно велела уйти с поста председателя, так как я всем надоела своей активностью. Мешаю педагогам, везде сую свой нос и так далее. Давно она хотела от меня избавиться, потому что я тщательно вникаю во все и заставляю устранять косяки. А теперь есть заявление Игруновой. Ума не приложу, что плохого я ей сделала? Да, у меня активная жизненная позиция. Валентина не хотела обращаться к вам, я ее вынудила. Подумала: денег у нее нет, стесняется в этом признаться. Так мы соберем нужную сумму. А сейчас вот думаю: странно! Мальчик исчез, а она в полицию не помчалась. И к вам Валя направилась лишь после того, как я сказала: |