Онлайн книга «Пандем»
Киму не следовало садиться за руль. Киму не следовало оставлять так надолго молодую, на седьмом месяце беременности жену. В полчетвёртого утра он закончил описание очередного снимка, снял халат, сделал выбор между женой и здравым смыслом – и поспешил домой, в то время как подмёрзшая трасса… * * * – Ничего страшного, – примирительно сказал его спаситель. – Бывает хуже. В свете бензинового костра Ким впервые посмотрел на него. Его спаситель оказался мальчиком лет пятнадцати, тонколицым темноволосым подростком в слишком лёгкой, не по сезону, курточке. Киму захотелось сесть, и он сел на полосатый бетонный столбик. Машина пылала, костёр был виден издалека; что, если Арина узнает, подумал Ким. Надо позвонить Арине и сказать, что всё понятно… то есть, всё в порядке… однако телефон остался в машине, деньги, документы, всё осталось в машине. Это потому, что я взял слишком влево, стуча зубами, подумал Ким. Не надо было забираться на третью полосу. А Арина наверняка спит, сейчас ведь ночь, вернее, глухая грань между ночью и утром… – Ничего страшного не случилось, Ким Андреевич, – сказал мальчик. Его слова доносились сквозь шум огня и стук крови в ушах, Ким подумал, что слова излишни, что любое слово, произнесённое сейчас у бензинового костра, останется пустой шкуркой, звуком. «Ничего страшного не случилось, Ким Андреевич…» Чей он сын, подумал Ким. Он меня знает, он сын кого-то из знакомых, а может быть, пациентов? – У тебя нет мобильного телефона? – хрипло спросил Ким. Мальчик сунул руку во внутренний карман курточки и вытащил плоскую трубку. Надо же, подумал Ким. Кнопки светились спокойным зеленоватым светом – как солнце сквозь морскую воду. – Она спит, – сказал мальчик. – А милиция уже едет. Никуда не надо звонить. Некоторое время Ким разглядывал клавиатуру, пытаясь вспомнить свой собственный домашний номер. – Кто спит? – спросил он наконец. – Арина Анатольевна, – мальчик смотрел спокойно и отвечал просто. – Спасибо, – сказал Ким, возвращая трубку. – Не за что. – Нет… Спасибо, если бы не ты… – Я понял, – мальчик улыбнулся. Ким посмотрел на то, что недавно было его машиной. Зачем-то пошарил по карманам. Огляделся; трасса по-прежнему была пуста, только где-то очень далеко – на краю света – голосила милицейская сирена. – Как ты здесь?… – удивлённо спросил Ким. Мальчик пожал плечами: – Да так… вот. – Мотоцикл?.. Велик?.. Ты ведь сын Евгении Яковлевны, нет? – Нет, – мальчик вздохнул. – А чей? Прости, я даже не спросил, как тебя зовут… В этот момент из-за близкого горизонта вынырнули две пары фар и сине-белая мигалка. * * * Арина спала. У изголовья горел ночник – Аринина дизайнерская работа; задержав дыхание, Ким прикрыл дверь, жестом пригласил спасителя на кухню. Упираясь пяткой в носок, мальчик стянул с ног мокрые ботинки. – Чай будешь? – шёпотом спросил Ким. – Кофе? Может быть… коньяк? – Чай, – сказал мальчик, подумав. – Можно вымыть руки? Через пятнадцать минут они сидели, разделённые клеёнчатым красным столом, и на чистых клетках стояли, будто шахматные фигуры, две чашки без блюдец и два блюдца с неровно нарезанным сыром. Ким смотрел на чашки, видел нежный парок, поднимающийся над палевой чайной поверхностью, и ни о чём не думал. Вернее, думал ни о чём. – Это важно? – спросил его гость. – Что? – Ким поднял голову. – То, что случилось, важно? – спросил мальчик. – Да, – подумав, сказал Ким. – Если бы не ты, я сгорел бы заживо. – Вы будете жить до глубокой старости, – сказал мальчик. – Да, – снова согласился Ким. – Есть такая примета. – И ваши пациенты будут жить до глубокой старости, – мальчик заглянул в свою чашку. Ким подумал, что за несколько прошедших недель он мог бы и привыкнуть к ощущению нереальности происходящего. Точнее, к новой реальности, где обречённые выживают, зато здоровых, уверенных в себе людей поджидает бензиновый костёр на ровном месте… Впрочем, костёр его так и не дождался, и этого достаточно, чтобы вздохнуть с облегчением. Мальчик пил чай – как ни в чём ни бывало. За его спиной уверенно и резко тикали часы в виде лунного диска: часы тоже были Арининой работой, год назад она купила в хозяйственном магазине самый простой механизм с пластмассовой тарелкой-циферблатом, тарелку сняла, а новый циферблат вылепила сама, сверяясь с увеличенными фотографиями Луны. Синеватые тени оранжевых кратеров были данью Арининой фантазии; на месте цифры «девять» имелся чёрный силуэт нетопыря. – У меня к вам разговор, Ким Андреевич, – сказал мальчик. Место в больнице для какого-нибудь родственника? Деньги? Семейные проблемы? – Я слушаю, – сказал Ким. – Вы помните двадцать девятое февраля? Ким ожидал чего угодно. Вернее, не знал, чего и ждать. Двадцать девятое февраля… – Помню, – сказал Ким. (…Больная посмотрела на него удивлённо. Кажется, я слышу голоса, пробормотала она. Как вы думаете, Ким Андреевич, это к лучшему? Голоса? – переспросил в свою очередь удивлённый Ким, в тот же момент внутри его головы, в области затылка, послышалось ясно различимое: Ким! Не бойся! Я говорю с тобой!..) Ким содрогнулся, вспоминая ту нехорошую среду. Он сразу подумал о наркотике, подсыпанном в вентиляционную шахту; у всех, собравшихся в ординаторской, была сходная версия, все были почти спокойны, все владели собой и даже шутили – пока не прибежала сестра, смотревшая в холле телевизор… – Конечно, я помню, – медленно повторил Ким. – Прошло два года, – сказал мальчик. – Что же это было? – Испытание психотропного вещества, – Ким с новым интересом рассматривал гостя. – Или космический катаклизм, вызывающий массовое помутнение рассудка… – Вы в это верите? – мальчик тонко, по-взрослому, улыбнулся. – Нет, – Ким не знал, как с ним говорить. Не мог найти верного тона. – А в то, что диагноз Прохорова Виктора Антоновича от четырнадцатого февраля был ошибочный? В словах гостя была некая ненормальная точность; к историям болезни, хранившимся в сейфе, никакие мальчики допущены не были. Ребёнок Прохорова? – Ким Андреевич, вы действительно ошиблись в диагнозе? – снова спросил мальчик, глядя Киму в глаза. |