Онлайн книга «Аркадий и Борис Стругацкие. Собрание сочинений. Том 1. 1955-1959»
|
– Но данные расплывчаты и недостаточно полны, – ворвался в речь командира Юрковский. – Имея возможность получить гораздо более точные данные… – Мы не имеем такой возможности! – отчеканил Ермаков. – Как так – не имеем?! – Я уже сказал. Готов повторить. Воды осталось на четверо суток. Связи нет. Положение «Хиуса» на болоте небезопасно. Поход в Дымное море в наших условиях является авантюрой. Любая серьезная неисправность транспортера может привести к провалу всего дела. Кроме того… – При чем здесь авантюра, когда речь идет о задании правительства? – Юрковский вскочил. – Нам поручили ответственнейшее дело, а мы выполняем его только наполовину. Это же позор! Когда еще сюда придут люди!.. – Если мы вернемся, они придут скоро, а если останемся здесь – никогда… Или через двадцать лет! Дауге сказал негромко: – Ведь вы обещали… Вы дали согласие на этот поход после оборудования ракетодрома… – Да, я собирался исследовать Дымное море, если будет на то возможность. Но этой возможности нет. Рисковать результатами экспедиции я не намерен. – Риск! Опять риск! – бушевал Юрковский. – Я не боюсь риска! Говорите что угодно, Анатолий Борисович, но вы не в силах сделать нас трусами! (Ермаков невольно вздрогнул: это были его собственные слова.) Основная задача экспедиции не будет выполнена! – Не так, – вмешался в спор Быков. Он неожиданно вспомнил свой разговор с Ермаковым в самом начале перелета и сразу понял причины, заставлявшие командира быть осторожным. Геологи, привыкшие к тому, что Быков обычно не вмешивается в разговоры на эту тему, удивленно воззрились на него. Только Ермаков не шевельнулся. Быков продолжал: – Основная задача экспедиции не в этом. Вы плохо помните приказ комитета. Испытание «Хиуса» – вот основная задача. – Алексей Петрович прав. Наша основная задача – доказать, что только снаряды типа «Хиус» могут решить проблему овладения Венерой. Доказать это! Кроме того, доставить на Землю результаты предварительной разведки. Мы их добыли. Ракетодром создан. Остается главное – вернуться. Неудачливый именинник принялся с отвращением жевать роль-мопс – видно было, что он сдается. Юрковский воскликнул с горечью: – Бросать на полдороге такое дело! – Лучшее – враг хорошего, Владимир Сергеевич. И потом, мы сделали свое дело… – Вы не специалист, – дерзко сказал Юрковский. – Я командир! – Ермаков заиграл желваками и проговорил, сдерживаясь: – Я отвечаю за исход всего дела. Я мог бы просто приказать, но я выслушал ваши доводы и… считаю их неубедительными. Не будем больше об этом… И, кроме того, если Михаил в течение ближайшего часа свяжется с нами и приведет «Хиус» сюда, я дам вам еще два-три дня… – Утешение, – язвительно проговорил Юрковский. – Надеяться на связь – надеяться на бога, – криво усмехнулся именинник. – К сожалению, вы правы, Григорий Иоганнович, – холодно согласился Ермаков и поглядел на часы. Вечер был испорчен несомненно. Геологи сели бок о бок и понурили головы. Ермаков снова занялся приемником. Репродуктор выл и надсадно каркал. Бежали минуты. Связи не было. Забытая бутылка одиноко стояла посреди белой салфетки. «Кр-ра, кр-ра, ти-иу-у, фюи-и…» – затянул приемник. Индикаторы на стене медленно налились красным. Заверещали счетчики радиации. – Венера приветствует тебя, Иоганыч, – деревянным голосом сообщил Юрковский. – Ах, боже мой, боже мой!.. – проговорил именинник с невыразимой тоской и принялся ругаться вполголоса по-латышски. «Фюи-и-и-у-у», – неслось из репродуктора. Ты слышишь печальный напев кабестана? Не слышишь? Ну что ж, не беда… Уходят из гавани Дети Тумана, Уходят. Надолго? Куда? — вдруг негромко пропел Юрковский на мотив знакомой лирической песенки. – А, это что-то новое! – оживился Дауге. – А дальше? – Подпевать будешь? – спросил Юрковский немного смущенно. – Конечно! Давай! Юрковский повторил, и Дауге ужасным голосом подхватил: Уходят из гавани Дети Тумана, Уходят. Надолго? Куда? Ты слышишь, как чайка рыдает и плачет, Свинцовую зыбь бороздя, — Скрываются строгие черные мачты За серой завесой дождя… В предутренний ветер, в ненастное море, Где белая пена бурлит, Спокойные люди в неясные зори Уводят свои корабли. Их ждут штормовые часы у штурвала, Прибой у неведомых скал, И бешеный грохот девятого вала, И рифов голодный оскал, И жаркие ночи, и влажные сети, И шелест сухих парусов, И ласковый теплый, целующий ветер Далеких прибрежных лесов. Их ждут берега четырех океанов, Там плещет чужая вода… Уходят из гавани Дети Тумана… Вернутся не скоро… Когда? – «Вернутся не скоро… Когда?» – задумчиво повторил Дауге. – Молодец, Володя, хорошо… Разлили и выпили по одной. Юрковский, приуныв, склонил на руки красивую, чуть седую голову. Ермаков о чем-то напряженно думал, ежеминутно механически взглядывая на часы. Быкову стало совсем грустно, он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. В памяти вставали милые сердцу, страшно далекие образы – синее глубокое небо, легкий ласковый теплый ветерок, белые клочки облаков в темной дрожащей лужице… Земля… – Хватит, Иоганыч, – раздался голос Юрковского. Быков поднял веки. Дауге наливал в стаканчик. Руки его дрожали, янтарные капли, весело сверкая в электрическом свете, падали на салфетку, разбегаясь по ней маленькими яркими шариками. – Это не мне, – строго сказал Иоганыч, – и не тебе… Он потянулся через закуски: – Выпей, Богдан… Ну, знаю, что не терпишь, но ради меня – должен! Юрковский отшатнулся. Держа стаканчик в вытянутой руке, Дауге говорил убеждающе: – В Дымное море нас все равно не пустят. Эрго – поход окончен. Ради этого абсолютно нельзя не выпить… Ермаков вдруг поднялся. Совершенно спокойно, не отрывая глаз от циферблата часов, он сказал: – Извините, я выключу свет. Надо осмотреть окрестности. – П-пожалуйста, – с трудом проговорил Быков, не отрывая глаз от белых щек Дауге. – Помогите мне, Алексей Петрович, – проговорил Ермаков. Он словно ничего не замечал. – П-пожалуйста, – повторил Быков. Они поднялись в командирскую башенку. Ермаков погасил свет. В наступившей темноте зазвенел резкий, нездоровый смех Дауге. – Ты прав, Богдаша… Ты прав. |