Онлайн книга «Ночь черного хрусталя»
|
— Нельзя ли уточнить, что именно вы сообщили? — Только факты: местные власти выразили несогласие с пребыванием нашего Центра на их территории и требуют его ликвидации; местное население проявило некоторую несдержанность, в результате чего пострадал поселок ученых, однако посягательств на их жизнь не было — если не считать двух или трех спонтанных проявлений… Вообще вопрос, как вы понимаете, весьма спорный. Существует соглашение с правительством этой страны, так что переговоры будут весьма долгими, а мы тем временем спокойно продолжим нашу работу. — Однако того правительства больше нет. — Но нет и никакого другого. — Прошлой ночью сожгли поселок; в следующую, может быть… — Это нереально: ни одно новое правительство не станет начинать свою деятельность с таких поступков. — Боюсь, что вы не поняли главного: в стране устанавливается — или уже установился — новый режим, фашистского типа. Могу напомнить: один из основных признаков таких режимов — полная бесконтрольность внутри и обильная дезинформация, направленная как вовнутрь, так и вовне. Я уже рассказал вам, что нам с доктором Рикс едва удалось предотвратить диверсию против Центра. А у вас ведь и реактор на ходу! — Ну, он в полусотне миль отсюда, там полная автоматизация, ни одного человека. Ну хорошо, сумасшедшие могут найтись везде, и мы вам очень благодарны — вы подвергались немалому риску… Что же касается характера, который имеет новый, как вы говорите, режим, то, простите, в это трудно поверить. В наши дни, в нашем мире… — А взрыв плотины? Теперь говорили все шестеро, разговор стал общим. — Ну, знаете ли, слова сумасшедшего — еще не доказательство. Просто бред. Тем более, как вы сами рассказали, он считал, что совершил… некоторые действия, но, как оказалось… — Да, да. Я был на станции буквально несколько дней назад, — согласитесь, что такую диверсию нельзя провести без подготовки, плотина — не автомобиль; а там абсолютно ничего не было заметно. Другое дело — уровень воды повышался, действительно, быстрее обычного, и если при постройке плотины были допущены ошибки или злоупотребления… — Я тоже не верю в гипотезу преднамеренного взрыва. Слишком уж… романтично. — Вот именно — чересчур пахнет кинематографом. — Во всяком случае, мы не можем выступить с заявлением такого рода. Наш престиж… — Да поймите же! — Милов, утратив обычное спокойствие, едва не кричал, по сторонам уже стали оборачиваться. — Процесс может стать глобальным! Изменение характера цивилизации, отказ от многих производств, регулирование населения — все это неизбежно, и если этим немедленно не займутся правительства, то сделают другие — как это случилось здесь. В борьбе со всеобщим страхом смерти молчание и бездействие — плохое оружие! А другие тем временем говорят и действуют — но цели у них свои, совсем не те, что у нас… — Дорогой друг, мы понимаем, что увиденное в городе не могло не подействовать на ваше восприятие событий, на ваше воображение — тем более, что вы, как — м-м… — Скажите: полицейский! — Ну, назовем хотя бы так. Вы, естественно, должны болезненно воспринимать всякое отступление от принятого порядка — согласитесь, что профессиональное мышление полицейского не может быть чрезмерно широким и демократичным; зато мы, ученые, привыкли… Одним словом, мы не допустим никакого использования нашего радиоцентра — во всяком случае, пока обстановка не прояснится. — Может оказаться слишком поздно, — сказал Милов мрачно. — Мы так не думаем. «Бесполезно», — подумал Милов. Он встал. — Благодарю вас, господа, за то, что вы меня выслушали. — Господин Милов, — услыхал он сказанное вдогонку, — нам не хотелось бы, чтобы вы расхаживали здесь с оружием. Мы не привыкли, и к тому же это могут увидеть женщины, дети… — Я приму это к сведению, — сказал Милов учтиво. Ева тоже встала и догнала его. — Я с вами. Дан. — Доктор Рикс, — сказал кто-то из шестерки, — нужно, чтобы мистер Милов как следует отдохнул, пришел в себя. Позаботьтесь об этом. — О, разумеется, — сказала она, улыбаясь. — Поужинаем, Дан, и поднимемся ко мне. Он взглянул на нее. «Да пропади все пропадом, — подумал он. — Почему мне должно хотеться большего, чем остальным? Мне сейчас ничего, кроме нее, не нужно. Я-то выкручусь и ее хоть на руках, хоть в зубах, но вытащу, а эти — пусть подыхают под обломками вместе со своими мнениями и традициями. Зато те, кому удастся выжить, поймут, наконец, что к чему…» Они поднялись на лифте, подошли к ее двери. — Чувствуй себя, как дома, — сказала она. — Это значит — приготовиться мыть посуду? У тебя тут хорошие запоры? — Чего ты боишься, у тебя же оружие, — упрекнула она. — Зарядов нет. — Сейчас проверим. Кажется, два или три раза звонил телефон, но никто и не подумал обратить на него внимания. Прошло черт знает сколько времени, пока они в первый раз пришли в себя. Комфортабельная комната, небольшое жилище рядом с кабинетом врача, была наполнена их дыханием. Сознание возвращалось медленно. — Ах ты… русский, — неожиданно она не нашла другого слова. Но тут же исправилась: — Мой человек. Знаешь, я с первого взгляда поняла, что в тебе есть что-то… такое. — Конечно, — откликнулся он, — какой еще дурак, кроме русского, станет тащить на себе женщину столько километров, чтобы сделать то, что можно было еще на берегу, в кустах… А ты кошка. — Ну нет, там тебе до этого было еще очень далеко. Почему — кошка? — Не уверен, но ощущение именно такое. — Поэтому ты ласкаешь меня так нежно? Можно подумать, что ты мальчик, а я у тебя — первая в жизни, — она засмеялась безмятежно и счастливо. — Попробовал бы ты сказать иначе. — Это правда. — А почему все-таки кошка? — Потому что ты сказала — с первого взгляда. Но мы встретились в темноте. Если ты там смогла увидеть меня, значит — кошка. — Я — сиамская, — сказала она. — Но тебя действительно почувствовала сразу — угадала по голосу. — Знаешь, я только сейчас понял: там, на берегу, я страшно ревновал к Граве. Ты так к нему прижалась… — Ничего. Зато сейчас я прижмусь к тебе… вот так… — Ты… — проговорил он, снова теряя рассудок. Во второй раз они очнулись, когда было уже совсем темно. — Раз, два, три, четыре… — Что ты считаешь? — Подожди, дай закончить. Дюймы. Ну, разве можно пользоваться этим, нападая на маленькую, усталую женщину? Ты маньяк, вот ты кто. Ты долго тренировался перед тем, как наброситься на меня? |