Книга Красная Луна, страница 15 – Ким Стэнли Робинсон

– И эта зона составляет двести километров в ширину?

– Да, если считать ту часть, где над горизонтом встает лишь узкая полоска Земли. Конечно же, мы ведем строительство в том месте, где ее видно максимально.

Та Шу смотрел, как их родной мир взбирается над холмом – так медленно, что и не заметишь движение, хотя теперь голубой полумесяц стал больше.

– Она выглядит даже больше, чем на фотографиях, тебе не кажется?

– Вероятно, из-за того, сколько внимания мы ей уделяем.

– Или любви, – сказал Та Шу.

– Или из-за наших страхов! Все-таки это наш дом. Большой, но в то же время маленький. И мы так далеко от него забрались.

Некоторое время они смотрели на Землю молча. Голубой, цвет жизни.

– Похоже, дома не все гладко, – сказал Та Шу, чтобы посмотреть, как отреагирует старый приятель.

– Да. Многие встревожены.

– Может, партия распустит народ и выберет себе другой.

– Кто это сказал? – рассмеялся Чжоу.

– Бертольд Брехт.

– Ах да. В прошлом году в одноименном кратере ставили пьесу «Жизнь Галилея».

– В кратере Галилея или в кратере Брехта?

– Кратер Брехта? Он же на Меркурии.

Та Шу покачал головой.

– Не думаю. Пока что Коммунистическая партия еще не отправляла туда актеров.

Они засмеялись.

– Ты ведь не член партии? – спросил Чжоу.

– Нет. Геомантов и поэтов не особо жалуют.

– Но ты же знаменитость. А поэзия ценится высоко. Я слышал, что председатель Мао любил писать стихи.

– И да, и нет. Моя поэзия уже в прошлом.

– Правда? – Чжоу показал на вид из окна. – И даже это не вдохновит твое перо?

– Нет. Антарктика научила меня, что иногда в языке не хватает слов. Думаю, это как раз тот самый случай.

– Тебе не стоило бросать поэзию. Все мы в молодости зачитывались твоими стихами.

– Это было давно. Когда люди еще читали стихи.

– Думаю, и до сих пор читают. Браслеты прекрасно для этого подходят. И к тому же мы сейчас в такой поэтической ситуации! Нам стоит поступить как Ли Бо и Ду Фу ^[2] – разделить бутылку вина и обмениваться стихами о том, что мы видим.

– Мысль о вине мне нравится.

Чжоу засмеялся, подошел к шкафчику и налил по бокалу.

– Вино бесполезно без поэзии, – сказал он. – В таком случае оно всего лишь этанол, яд.

– Возможно. – Они чокнулись и отпили по глотку. – За лунную богиню Чан Э и ее эликсир бессмертия.

– И за ее преданность своему мужу И, – добавил Чжоу.

– За преданность? А я думал, что она украла у него эликсир бессмертия.

– Нет. Она выпила его, только чтобы не дать Фен Мену его украсть. А потом она улетела на Луну, чтобы это скрыть.

– А мне это кажется подозрительным, – сказал Та Шу. Он пытался припомнить миф. Чан Э не только украла у мужа эликсир бессмертия, но и забрала его кролика – именно этого кролика теперь видно, когда смотришь на полную луну – кролик И, помешивающий в миске эликсир бессмертия. Что-то в этом роде.

Теперь Земля превратилась в тонкий бело-голубой полумесяц над белым холмом.

Под облаками виднелся клочок суши с разными узорами – зелеными и коричневыми. Удивительно, сколько деталей удалось разглядеть на таком расстоянии.

– Погоди-ка, – сказал Та Шу, – это же низ Южной Америки, только направленный вверх?

– Мы ведь в Южном полушарии, не забыл? А значит, вверх тормашками, если можно так выразиться.

– Ну конечно. Мне бы следовало знать, как геоманту.

– Но ты ведь не настоящий лунатик, дружище, пока еще нет.

Та Шу зачарованно уставился на голубую планету, рассматривал через окно ее очертания. Какой же это сложный мир. Даже Китай никто не в состоянии понять. А если прибавить весь остальной мир…

Два друга пили вино и наблюдали за вырастающей за окном планетой.

Чжоу налил еще по бокалу. Они сидели у окна и разговаривали о былых временах. Через некоторое время Чжоу снова предложил поиграть в древних поэтов. Та Шу выпил уже достаточно, чтобы согласиться, предупредив приятеля, что будет придерживаться лаконичного стиля, который развил в Антарктиде и который хорошо ему послужил, по крайней мере, пока он совсем не покончил с поэзией.

Та Шу задумался и что-то написал. Когда Чжоу Бао попросил его прочитать, он продекламировал:

Чжоу наклонил большую голову, так что она, казалось, вот-вот скатится с плеча.

– Может, тебе следует задуматься над тем, что краткость была присуща твоему стилю в середине жизни. В юности ты был цветист, как Хань Юй. В зрелом возрасте стал краток. Может, пришло время подумать над конечным стилем?

Та Шу кивнул, размышляя. Хотя он не думал об этом в таких терминах, но вдруг его осенило, что Бао может быть прав. Несомненно, в последнее время у него возникали порывы писать стихи.

Чжоу прочел свой вариант:

Для слова «дом» он использовал слово лаоцзя – дом предков, место, откуда ты родом. Дом твоего сердца.

– Отлично! – сказал Та Шу. – Ты и сам теперь поэт.

* * *

Позже, когда Та Шу готовился ко сну, но еще до того, как комната начала вращаться в центрифуге, в дверь постучал Чжоу.

– Новые сведения, – сказал он, приподнимая запястье, чтобы продемонстрировать браслет. – Только что прямо в центре нашего комплекса на Южном полюсе высадились американцы. Говорят, хотят построить ретрансляционную вышку на Пике восьмидесяти одного процента вечного света.

– И это как-то помешает нашей деятельности?

– Нет, это как раз за пределами зоны нашего строительства.

– Тогда, может, и ничего страшного.

– Интересно, не связано ли это с исчезновением твоего американского знакомого?

– Понятия не имею, а ты как думаешь?

– Думаю, что все это связано.

– И тебе придется поехать на Южный полюс, чтобы с этим разобраться?