Онлайн книга «Княжна Тараканова»
|
— С Богом, брат, — и до встречи: во дворце иль на плахе. — Ух, как я пну тогда, Григорьюшко, дурацкую твою голову! Григорий возвращается к столу. Перфильев вопросительно глядит на него. — Презабавное амурное дельце предложил мне брат. Но я, как всегда, предпочел игру, — улыбнулся Григорий. — А я, как всегда, даму, — захохотал в дверях Алексей. — Пожелайте мне удачи… с дамой. — И он весело подмигнул Перфильеву. Старик шептал, глядя на Екатерину, парящую на потолке: — Ах эта ночь… Тогда была белая теплая ночь… 28 июня… и двадцать восемь верст надо было проскакать до Петергофа — я отметил это странное сочетание цифр… Карета, запряженная шестеркой, мчалась по дороге в Петергоф. На козлах — кучер, в карете за занавесками — Алексей Орлов. Рядом с каретой верхом скакал молодой офицер — капитан-поручик Василий Бибиков. — Послушай, не торопись, береги лошадей, — сказал из кареты Алексей. — Я люблю Петергоф, Алеша, — мечтательно отвечал с лошади Бибиков. — Там все: статуи, фонтаны, рощи — служат увеселению чувств… — Береги, береги лошадей, Бибиков. — А коли ударят тревогу, когда подъедем? — вдруг спросил Бибиков. — Тогда — руби, Васька! — засмеялся в карете Орлов. — Мы должны захватить императрицу. Подъехали к ограде Петергофского дворца. У ограды ни души — ни караульных, ни сторожей. — Дворец неохраняем… странно, Алеша, — зашептал Бибиков. — Останься с лошадьми. И Орлов выпрыгнул из кареты. Осторожно открыл решетку главного входа. И ступил в парк. В парке — ни души. Он крался мимо цветника к дворцу «Монплезир». И здесь ни души. И тогда Орлов начал хохотать. Он шел по пустому парку и хохотал во все горло: — Какой же ты болван, батенька… Не охраняется. Это она сторожей сняла… она слух пустила, что Пассек арестован за заговор, чтоб всех нас на дело поднять. А сама ни при чем. Сама будто безмятежно спит. Если заговор сорвется — объявит, что мы увезли ее силой. Ай да Катерина! Ох, врагиня! Он подошел к «Монплезиру» — маленькому дворцу, построенному еще Петром Великим. Обошел дворец, остановился у потайной двери. Коли я прав, потаенная дверь в ее покои будет открыта… Толкнул — и дверь легко распахнулась… Усмехнувшись, он вошел во дворец. Торопливо взбежал по лестнице. Рядом со спальней Екатерины — ее уборная. И, проходя, он увидел золотое нарядное платье, разложенное на креслах. — Ну как же… Сегодня из Ораниенбаума император ее навещает… платье приготовили… Вряд ли кого найдете здесь, батюшка император Петр Федорович. Распахнул дверь в ее покои. Екатерина спала. От стука проснулась, открыла глаза. — Пора вставать, — жестко сказал Орлов. — Все готово для вашего провозглашения. — Как?.. Что?! — играя пробуждение, удивилась Екатерина. — Пассек арестован. Остальное расскажу по дороге, не время медлить. — Который час? — спросила она деловито. — Шесть утра. — И добавил: — Ваше императорское величество государыня Екатерина Вторая. Она сидела на постели — простоволосая, в сорочке… Он посмотрел на нее. Она усмехнулась. И тогда… Старик глядел на акварель над кроватью. Под акварелью стояла подпись: «Отъезд из Петергофа 28 июня 1762 года». — Англичанин Кестнер акварель эту изготовил. И только для нас с тобой… чтобы помнили мы тот день… Вот я веду тебя к карете… а этот вблизи кареты стоит — камердинер твой… В воротах твоя камер-фрау… а этот, верхом на лошади, — Васька Бибиков… А это — зеваки, рабочий люд… Не узнали они тебя, оттого шапки у них на головах… Орлов вскочил на козлы рядом с кучером: — С Богом! Карета понеслась в Санкт-Петербург. Тысячи людей — у храма Казанской Божьей Матери. Гвардейцы теснили толпу. Екатерина в черном платье поднималась по ступеням собора, окруженная братьями Орловыми. За ними — Кирилла Разумовский, Никита Панин, гвардейские офицеры. Алексей Орлов громовым голосом провозгласил со ступеней: — Матушка наша самодержица — императрица Екатерина Алексеевна! Вопли восторга, крики толпы, «ура!» гвардейцев. И под перезвон колоколов навстречу Екатерине вышло духовенство… Императрица на потолке улыбалась. — Как я тебя знаю. Никто так тебя не знал, матушка государыня, — шептал старик. Карета с закрытыми занавесями, окруженная гвардейцами, подъехала к Ропшинскому дворцу. Впереди на лошади — огромный, тяжелый Алексей Орлов. Из кареты вывели низложенного императора… — Он дал себя свергнуть легко, как ребенок, которого отсылают спать, — шептал старик. Петр Федорович входит во дворец. Худенький, жалкий, похожий на мальчика, он совсем потерялся рядом с исполином Орловым. Полуобняв за плечи, Алексей Орлов вводит его в спальню — место заточения. — Она поручила мне охранять свергнутого императора… Поручила… зная, что Гришка хочет стать ее мужем, — шептал старик — Но пока был жив этот несчастный выродок, ее законный свергнутый муж, Гришка мужем-то стать не мог… И она все-таки поручила его нам. Яснее своей воли не выскажешь! — Позаботься о нем, Алексей Григорьевич, — говорит Екатерина, — муж он мне все-таки. И не должен он терпеть ограничений ни в чем, кроме свободы. Следи, чтоб не обижали. — Не изволь беспокоиться, волю твою исполню. Екатерина, не выдержав его взгляда, отворачивается. Ропшинский дворец окружен гвардейцами. У входа в спальню бывшего императора — гвардейцы со штыками. — Я запер его в спальне, и этот недавний самодур и деспот сразу превратился в жалкого забитого мальчика. Злодеи не умеют достойно переносить несчастия и слабы духом. — Я прошу вас привезти мою собаку, мою обезьянку и скрипицу, — подобострастно заглядывая в глаза Орлову, просит Петр. — Чего ж не привезти? Я привез… Я быстро стал лучшим другом этого дурачка. Иногда я над ним… шутил. В спальне Орлов играл в карты со свергнутым императором. — Алексей Григорьевич, дозвольте немного погулять в саду. Душно мне в спальне, какой день без прогулки… — А чего ж, погуляй, Ваше императорское величество. И Орлов подмигнул часовым. Петр резво вскочил со стула, по-мальчишески подбежал к дверям. И тотчас часовые скрестили штыки перед его грудью. — Не пускают, — почти плача, закричал Петр. — Пропустить императора! — повелительно приказал Орлов. И опять подмигнул часовым. |