Книга Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть!, страница 46 – Глэдис Митчелл

— Я не грублю. А если вы хотите совать свой нос в то, что вас не касается, лучше объясните, почему они не пускают меня к папе, хотя он очень болен?

— Наверное, мачеха сообщила тебе, что его болезнь заразна?

— Да, но раз она пускает к нему миссис Пэшен, почему мне нельзя? Вот что меня бесит. Что они вообще там делают?

— Они поставили козла охранять дверь, — улыбнулась миссис Брэдли. — Кстати, совсем не того, которого держат сестры Харпер и Фиби.

— Господи, — в ужасе пробормотал Том. Он скрестил пальцы и отвел глаза от ее пронзительного взгляда.

— Ну, ну! — воскликнула она, смеясь. — Совсем не обязательно быть ведьмой, дитя мое, чтобы заметить на лужайке следы копыт. Они выпускают его после наступления темноты.

— Вечером?

— Да. Как только стемнеет. Примерно в половине двенадцатого.

— Значит, если правильно выбрать время, — протянул Том, — я смогу войти, когда там не будет козла, и увидеть папу.

— Естественно. Только оставь оружие в спальне. Оно тебе не понадобится, — посоветовала миссис Брэдли.

— Оружие? У меня нет оружия. Я не… вы же не думаете, что я хочу кого-нибудь убить?

— Надеюсь, что нет, — произнес главный констебль, впервые подав голос.

Поймав его взгляд, Том судорожно сглотнул и выскочил из комнаты, как только миссис Брэдли сказала, что он больше не нужен.

— Итак, Том Теббаттс, — проговорил главный констебль. — Парень, благодаря которому мне теперь не нужно получать разрешение на эксгумацию тел.

Миссис Брэдли похлопала его по плечу.

— Первый приз за сообразительность, друг мой.

— Я не понимаю, о чем вы, — покачал головой Джонс.

Она громко позвала Генри Пайка, и его лицо тут же появилось над изгородью, окаймлявшей сад.

— Генри, сбегай, пожалуйста, в трактир «Долговязый парень», — попросила она.

Генри улыбнулся и кивнул. В вечерней тишине были отчетливо слышны его шаги.

— Колеса внутри колес, — загадочно обронила миссис Брэдли.

Она посмотрела на главного констебля. Тот вытянулся в длинном кресле, поставив ноги на мягкую подушку, прилагавшуюся ко всем креслам в доме, и, судя по всему, дремал с полуоткрытым ртом. Миссис Брэдли понизила голос.

— В поисках убийцы главная проблема в том, что выбор подозреваемых слишком велик, — заметила она.

— Сколько человек, по-вашему, имели мотив для этого убийства? — спросил Джонс.

Миссис Брэдли достала из своего объемистого кармана карандаш и записную книжку, но Джонс добавил:

— Хотя, говоря по совести, я не понимаю, зачем идти дальше, если у нас есть миссис Пэшен. Тут вам и возможность, и мотив, и фальшивое алиби, и, если угодно, подходящий темперамент.

— Темперамент, — повторила миссис Брэдли. — Вы правы, друг мой. Как хорошие психологи, мы обязаны учитывать данный фактор. Темперамент преступника — неисчерпаемая тема. Он есть у вас, у меня, у викария. Он есть у миссис Теббаттс и у доктора Мортмэйна. Как вы считаете, сколько людей в Саксон-Уолл способны на убийство?

Джонс рассмеялся и пожал плечами.

— А зачем включать нас и доктора? — поинтересовался он. — Мы-то ведь не входим в число подозреваемых?

— Нет, — ответила миссис Брэдли, состроив зверскую гримасу.

— Тогда кто остается? Мне больше никто не приходит в голову.

— Например, мы можем рассмотреть кандидатуры сестер Харпер и Фиби, — предложила она, подалась вперед и постучала по колену Джонса серебряным карандашом. — Было бы неплохо побеседовать с ними.

— Их уже допрашивали.

— Полиция — да. Но не я. Я лишь позволила мисс Фиби болтать все, что ей придет в голову.

— А допрос полицейских, по-вашему, ничего не значит? Они умеют выколачивать информацию, уж поверьте. Попадись вы хоть раз к ним в лапы, вы бы сразу это поняли.

— Я уже была под арестом, — сообщила миссис Брэдли, мило улыбнувшись.

— За что? — удивился писатель. — За неуважение к суду?

Миссис Брэдли погладила рукав кофты, которую собственноручно связала из пряжи пяти фиолетовых оттенков (причем два заметно отличались от других), и ностальгически вздохнула.

— За убийство, — скромно ответила она.

— Господи, ну конечно! Я помню. Но вы ведь этого не совершали?

— Совершала.

Джонса застонал.

— Но хоть не вы убили того человека в Неот-Хаусе, правда?

— Нет, друг мой. Вы еще не забыли про Теббаттсов, мать и сына?

— Только мать и сына? А отец?

— Отец — да, возможно. Но маловероятно. Он не в моем списке. Что вы скажете о старой миссис Флюк?

— Она способна на что угодно. Но у нее есть алиби.

— Если вы так думаете… Ладно, пока оставим. А как насчет мотивов Пэшена? Его алиби весьма сомнительно.

— Что? Да он же был чуть ли не при смерти. По крайней мере, не настолько здоров, чтобы совершить убийство. Скорее уж самоубийство.

— Вы мыслите прямолинейно, друг мой. Вам не показалось странным, что Пэшен охотно рассказывал всем о своей болезни?

— По-моему, для таких людей, как он, естественно жаловаться на болячки. Лучше поговорим о викарии, которого мы уже обсуждали. Вы не собираетесь снова включить его в свой список?

Миссис Брэдли покачала головой:

— Я никогда не исключала его из списка. Так же, как и Кревистера.

— Кревистера? — удивился Джонс. — Вы, наверное, шутите?

— Доктор Кревистер мог иметь мотивы для убийства, о которых мы пока не знаем. Он один из немногих, кто жил в Саксон-Уолл в то время, когда Миддлтон совершал свои преступления.

— Кроме того, — добавил Джонс, — в каком-то смысле у них профессиональное родство, в духе «два сапога пара».

— Родство? — подняла брови миссис Брэдли.

Он рассмеялся:

— Ну, вы понимаете, о чем я. Например, если я поговорю с человеком четверть часа, мне очень скоро станет ясно, писатель он или нет. Я писак за милю чую. Полагаю, с докторами и адвокатами примерно то же самое.

— Ясно. — Она собрала губы в маленький клюв.

Джонс молча смотрел на нее, а потом спросил:

— К чему вы клоните? Готов поспорить, у вас есть что-то в рукаве. Выкладывайте.

— Меня смущают многие детали, — призналась миссис Брэдли. — И есть много вопросов, на которые я хотела бы получить ответ.

— Например?

— Например, кто первый запустил «утку» про Карсуэлла Миддлтона? Интересно, правда? Кто нам про нее только не рассказывал!