Онлайн книга «Смерть перед Рождеством»
|
Страх, безысходность, отчаяние – это пришло потом. * * * – Ничего не понимаю… Это случилось однажды вечером, той же осенью. Микаэль стоял с мобильником в руке. – Кто это? – Кристиан кивнул на трубку. – Нилле. Нилле, он же Нильс Перссон, возглавлял Южную группировку Стокгольмского отделения, куда входили Микаэль с Кристианом. – И что? – спросил Кристиан. – Он передал трубку председателю. – Что? Самому? Микаэль кивнул. Несколько месяцев назад был избран новый председатель – уроженец Сёльвесборга с острым, пронизывающим взглядом, в котором читалось новое ви`дение задач Молодежного союза. – Они начали чистку, – только и сказал Микаэль. – То, чего мы боялись. Об этом говорили давно. Ходили слухи, что новый председатель и группа его ближайших приверженцев проявляют повышенный интерес к биографиям молодых товарищей по партии, в особенности некоторых, с уголовным прошлым. Молодежное крыло «Шведских демократов» – будущее партии, и это обязывает к известным ограничениям. Никаких драк. Никаких нацистских крестов и факельных шествий. Наиболее боевитые оказались в числе самых нежелательных, прежде всего из-за своей непредсказуемости. – То есть тебя исключают? – Да, до прояснения обстоятельств, по крайней мере. Кристиан прочувствовал, как внутри у него что-то задрожало. – А я? – шепотом спросил он. Микаэль покачал головой: – Нет как будто. Он никого больше не назвал, но сказал, что я не единственный. Если что, они позвонят тебе сами. – Но я думал… – Кристиан мучительно подбирал слова. – Я не хочу оставаться там без тебя в любом случае. Микаэль улыбнулся: – Я ценю твою преданность, но ты не должен выходить из партии лишь ради меня. – А если я так хочу? Микаэль пристально посмотрел на друга. – Ты серьезно? Кристиан опустил глаза, перевел взгляд на телефон в руке Микаэля: – Да. Оба замолчали, каждый о своем. Потом Кристиан включил игровую приставку. Протянул Микаэлю пульт, сам взял другой. Они сражались в хоккей: Микаэль – за сборную Швеции, Кристиан – Финляндии. Кристиан поддавался, но Микаэль все равно на что-то злился. Он сжимал пульт с такой силой, что костяшки пальцев утратили свой естественный цвет. – Мне надо пройтись, – объявил наконец Микаэль. – Не могу больше ерундой заниматься. * * * Улицы блестели после дождя. Набухшее темными тучами небо словно пульсировало. Они шли рядом, сунув руки в карманы курток. Миновали центр Хагсэтры, повернули к озеру. Остановились возле туннеля метро, проводив взглядами грохочущую электричку. – Чертовы лицемеры… – Микаэль закурил. – Те, кто там остался, ничем не лучше нас. Они хотят того же, что и мы, и имеют те же проблемы. Вся разница состоит в том, что они слишком трусливы, чтобы заявить об этом во всеуслышание. Но какой от них толк в этом случае? Хочешь? Кристиан вытряхнул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил. – Все верно, – согласился он. – Все они лицемеры. – И хуже всех эта сёльвесборгская свинья… Что он о себе возомнил, в конце концов? Кристиан огляделся. Асфальт под их ногами был усеян битым стеклом. На глаза попалась расплющенная пивная банка, разорванный в клочья пакет с логотипом магазина «Иса». – Я должен позвонить Йенсу, – сказал Микаэль. – Он будет вне себя. Ты же знаешь, какого он мнения о новом председателе. – Да. – С тобой всё в порядке? Кристиан поднял глаза: – А что? – Ты какой-то… равнодушный, что ли… Кристиан затянулся в последний раз, посмотрел на тлеющий окурок: – Да, хреново это все… * * * Ему так никто и не позвонил. Кристиана оставили, но он все равно вышел из партии из чувства солидарности с Микаэлем, о чем и объявил Нилле по телефону. Тот ответил, что все понимает. Чтобы хоть как-то выразить свое недовольство, Кристиан и Микаэль швырнули по булыжнику в окна местного отделения «Шведских демократов». Председатель заявил в полицию, и их приговорили к крупным штрафам. Теперь Микаэль буквально кипел ненавистью, которая передалась и Кристиану. Обоим в скором времени исполнялось по восемнадцать лет. 20/12
Когда такси утром останавливается у подъезда участка, все небо в движении, а термометр на инструментальной панели показывает минус двадцать два градуса. Мороз кусает мне щеки, колет пальцы. Надвигается снежный шторм. Я не выспался, шестеренки в голове поворачиваются лениво. Мне нужно что-нибудь ободряющее, но «Халсион» будет сейчас некстати. Остается кофе. Вижу, как открывается дверь в мою комнату и из нее высовывается толстая ножка стула. Потом появляется Бирк, вцепившийся в дощатую спинку. Он решил заменить стул для посетителей на более удобный. – Вот так, – говорит Габриэль. – Счастливого Рождества. – Спасибо, – отвечаю и киваю на стул. – Я успел его полюбить. За окном неслышно скрипит под ветром старое дерево. – Черт, вот это ветер, – говорит Бирк и трогает подлокотник стула пальцем. – Есть новости об этом Антонссоне или RAFе? – Нет, – говорю я. – А каких новостей ты ждешь? – Ну… не знаю. Просто я совершенно не понимаю всего этого. Неужели они собирались убить его? Что-то здесь не так… – Темная история, – соглашаюсь я. – Но ты слышал, что говорил Гофман: Антонссон – важная фигура в этой игре. – И что-то подсказывает мне, – продолжает Бирк, – что параноик Антонссон уже заперся на вилле в Стоксунде, окружив ее полицейской охраной. Не худший способ потратить казенные деньги. Со временем СЭПО одного за другим арестует всех членов радикальной группировки RAF и допросит их как террористов. – Да. А заодно и поклонников «Рейдж эгенст зе мэшинс» [49] из предместий. Чем сегодня займешься? – Угроза физической расправы на Васагатан. – Прекрасно! – Восьмидесятилетний муж угрожал семидесятидевятилетней супруге хлебным ножом. Он три года как прикован к постели, она глухая. Тем не менее он угрожал ей, если только ее правильно поняли. А неправильно понять не могли, потому что с ней разговаривали опытные люди. – Бирк цепляется за спинку стула. – Ты надолго здесь? |