Книга Это по-настоящему, страница 31 – Эрин Уатт

– Я просто забочусь о своей безопасности, – напряженно говорю я. – Кто владелец этого места?

– Откуда я знаю. – Он пожимает плечами. – Здесь устраивают разные закрытые тусовки. Вечеринки, презентации, концерты.

Я задумчиво хмурюсь:

– И что, Клаудиа сказала, что наше третье свидание должно пройти здесь?

– Да, она так сказала, – нетерпеливо говорит Окли. – Тай, ты готов?

Мое сердце начинает бешено биться.

– К чему? – выдавливаю я.

– К тому, чтобы проверить, нет ли вокруг папарацци, – говорит Окли. – Мы позволим им нас сфотографировать, когда будем уходить.

– Почему?

– Потому что если они сейчас нас заметят, то могут найти способ пробраться в клуб и там сфотографировать то, чего мы не хотим им показывать. – Он смотрит на меня с таким видом, словно я совсем глупая.

Меня так достало, что все эти умники обращаются со мной, будто у меня опилки вместо мозгов! Но вместо того чтобы взорваться, я просто сижу, стиснув зубы, и напоминаю себе о том, что мне платят за это двадцать тысяч баксов в месяц.

Нет, Кики, Окли Форду во мне совершенно ничего не нравится. И меня это ни капли не беспокоит, потому что он – придурок с большой буквы «П».

Мы с Окли сидим в машине, и наконец Тай сообщает, что все чисто. Я пять раз чуть не падаю, пока мы идем к пугающей черной двери, и от меня не ускользает выражение удовольствия в глазах моего «бойфренда», наблюдающего, как я шатаюсь на этих чертовых каблуках.

– Ты не мог бы в следующий раз выбирать обувь поудобнее? – говорю я.

– Не-а. В этих туфлях твои ноги выглядят потрясающе.

На этот раз я не испытываю никаких эмоций от его комплимента. Похоже, он разбрасывается ими налево и направо. Возможно, просто по одному каждой девушке в поле зрения.

Тайрис ударяет увесистым кулаком по двери, и она тут же распахивается.

Мы входим в полутемное фойе, и я сразу обращаю внимание на дым.

– Что-то горит? – Я принюхиваюсь.

Почему-то от этого Окли начинает хохотать как сумасшедший. Вместо ответа он на крейсерской скорости несется вперед. Я бегу за ним на своих чудовищных каблуках и молюсь только об одном – не подвернуть ногу.

Коридор приводит в темное помещение. В одном его конце находится бар, в другом – сцена, а между ними разбросаны столы и диваны. Здесь не слишком тесно, но при этом достаточно посетителей, и все они смеются, курят и общаются друг с другом, перекрикивая музыку. Группу, играющую на сцене, я прежде не видела, но музыка знакомая. Вероятно, я слышала что-то похожее по радио за последние лет пять.

Кроме того, здесь довольно много знакомых лиц. Не потому, что я знаю этих людей лично. Я видела их по телевизору или на обложках журналов. В Лос-Анджелесе легко встретить кого-то из знаменитостей, если знать, где искать, но такая их концентрация в одном помещении со мной заставляет испытывать крайнее смущение, даже несмотря на дорогую дизайнерскую одежду.

Это приводит меня в крайнюю степень раздражения.

– В Лос-Анджелесе законодательно запрещено курить в помещениях.

Окли иронично приподнимает бровь:

– Мне что, вызвать полицию?

Его отношение действует мне на нервы, и я говорю:

– Я прямо-таки ощущаю, как у меня развивается рак легких. За последние пять минут – от нуля до четвертой стадии. Давай в следующий раз пойдем в какое-нибудь место, где мне не придется опасаться скоропостижной смерти из-за дыма, побывавшего в ком-то другом.

Тай хмыкает.

Я поворачиваюсь и огрызаюсь на него тоже:

– Ничего смешного. Если бы я работала в муниципалитете, я бы давно уже прикрыла это местечко.

– Ну, тогда хорошо, что ты не работаешь в муниципалитете, – безапелляционно говорит Окли. – Ты работаешь у меня, не забыла?

Вот мерзавец!

Он тащит меня к бару, а Тай идет следом за нами, как послушный щенок. Я пытаюсь сделать равнодушное лицо, проходя мимо известной модели, которая хохочет в компании популярного певца. Мои щеки пылают. Даже не могу себе представить, что тут все обо мне думают: я такая обычная по сравнению с этими потрясающими девушками. И Окли так безразлично со мной обращается.

Как бы я хотела пойти домой!

Возле барной стойки мы снова ругаемся, уже второй раз за вечер. Или третий. Я сбилась со счета.

– Что будешь пить? Пиво? Дайкири? Что-нибудь покрепче?

– Ничего, – бросаю я сквозь зубы. – Мне семнадцать лет.

– И что?

– Это означает, что я несовершеннолетняя. Мне нельзя алкоголь.

Я пару раз пила пиво на вечеринках, но по большей части мы с Пейсли стараемся подавать пример близнецам. Парень Кики однажды сказал, что раз уж наши родители «отсутствуют», мы могли бы проводить вечеринки у себя. Я с ним неделю не разговаривала, и с тех пор никто больше не поднимал эту тему.

Окли закатывает глаза:

– Не могу поверить, что моя девушка такая ханжа!

А я не могу поверить, что мой парень такой кретин.

Я проглатываю вертящиеся на языке слова и натягиваю на лицо улыбку – к нам подходит бармен. У него волосы торчком, неряшливая бородка и татуировки на шее. Он видит Окли и ухмыляется:

– Окли, старик! Сколько лет, сколько зим.

– Да, давно не виделись, – с отсутствующим видом отвечает тот. Его зеленые глаза напряженно прочесывают комнату. Даже не повернувшись в его сторону, он добавляет: – Мне шестнадцатилетний «Лагавулин» ^[12] со льдом. И что-нибудь девственно-безалкогольное для моей спутницы.

Я краснею, потому что он специально сделал ударение на слове «девственно».

– Мне колу, пожалуйста, – говорю я мистеру Модная прическа.

– Сейчас сделаю.

Я могла бы с самого начала догадаться, что возраст Окли не помешает ему выпить. Ну что ж, по крайней мере, за рулем не он, а Тай.

Мы ждем, пока бармен приготовит напитки. Окли продолжает обшаривать взглядом комнату, словно ищет кого-то конкретного. Я же, наоборот, стараюсь ни с кем не встретиться, потому что знаю: здесь я не на своем месте.

– У тебя что, встреча? – спрашиваю я. Зачем он вообще меня сюда привел, если планирует проводить время с другой девушкой? И если он действительно планирует этим заняться, нужно ли мне делать вид, что меня это совершенно не задевает?

Он смотрит непонимающе, как будто только что меня заметил.

– Что? Нет, конечно.

– Точно? А то я, если что, не возражаю. Я могу поболтать с Тайрисом, пока ты будешь мне с кем-нибудь «изменять». – Я делаю пальцами кавычки.