Онлайн книга «Большая книга ужасов 72»
|
— Спаси нас, наследок! Спаси души наши! Это был голос монаха. Серега повернулся и кинулся прочь. Никогда еще он не бегал так быстро, как в эту ночь! * * * Наверное, он бы задохнулся уже метров через сто, однако внезапно на его пути вспыхнули яркие огни, а через миг поперек дороги со свистом затормозил автомобиль. «Лада Калина»! Ольга Владимировна высунулась в окно. — Садись быстро! — крикнула она. — Прости, что я тебя бросила! Очень испугалась, совсем обезумела! Хорошо, быстро спохватилась: что ж я делаю?! Этой собаки… головы… ну, в общем, этого больше нет? — Нет, — всхлипнул Серега. — Его больше нет… — Ты по нему плачешь? — изумилась Ольга Владимировна. — Что это вообще было? Может, мне почудилось?! — Он был, — выдохнул Серега. — Он спас мне жизнь. Разворачивайте машину, пожалуйста, разворачивайтесь. Нужно искать высокую могилу. — Что?! — В смысле холм, — крикнул Серега. — Поехали! Вы хотите найти свою дочку? — Ты ее видел? Где она? — недоверчиво спросила Ольга Владимировна. — Она будет ждать вас на холме, — сказал Серега. Не хотелось даже думать о том, что случится, если он все неправильно понял! Да и не было времени. Ночь шла и шла, и если тут, в лесу, не было слышно петушиных голосов, то это не имело ровно никакого значения. Они ведь все равно пели, эти петухи, и, наверное, время их третьего крика уже приближалось! — Вон холм! — показала Ольга Владимировна, и Серега увидел впереди лысую возвышенность — и разлапистый пень посреди. — Где Малинка? — спросила Ольга Владимировна, вглядываясь в белесый лунный полумрак. — Пойдемте, — сказал Серега, — надо идти. Они вышли из машины и поспешно поднялись на холм. «А если это не то дерево?! — вдруг ужаснулся Серега. — Может, это береза?! И надо искать другой холм?! А где его искать? Успеем ли мы? Или они нас перехватят на дороге, и тогда мой отец… и Малинка свою маму… они превратят нас в таких же чудовищ?!» Задыхаясь от быстрой ходьбы, он упал на колени рядом с пнем и принялся тупо осматривать его кору, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что это осина. Как будто он смог бы отличить кору осины от коры дуба! И вдруг… вдруг Серега заметил тонкий-претонкий прутик, торчавший из голого старого корня, вспучившегося из-под земли. Это был молодой побег, а на нем кое-где трепетали крошечные бледно-зеленые листочки, в лунном свете похожие на серебристые монетки. Осина! Он узнал ее листья. А этот побег — наследок осины… может, чадо ее от седьмого колена… вернее, корня! Серега поднялся и достал из кармана бумагу с пророчеством. — Слушайте, Ольга Владимировна, — сказал он. — Вы должны мне помочь. Вы должны мне подсказывать слова… вот отсюда и до самого начала. Он подал ей заветную бумагу, изрядно скомканную, отчеркнув ногтем конец проклятия. — Что это?! — ошеломленно прошептала Ольга Владимировна. — Я видела эту бумагу у своего бывшего мужа! Он страшный человек! Я убежала от него через год после свадьбы и с тех пор видела только раз, когда он появился у меня на работе и попросил перевести какой-то ужасный текст. Я так испугалась, что он решил вернуться, что быстренько исполнила его просьбу — и он снова исчез. Откуда это у тебя?! — Пожалуйста! — жалобно попросил Серега. — Прочитайте! — Не буду! — Ольга Владимировна отшвырнула бумагу. — Где моя… Она, видимо, хотела спросить «Где моя дочь?» — но онемела. Можно было, конечно, онеметь при виде рыжей собачьей головы, которая стремительно приблизилась, приветственно тявкнула, глядя на Серегу, а потом схватила зубами листок и подала Ольге Владимировне. Женщина тихонечко застонала — и послушно взяла бумагу. Голова пристально смотрела на нее, перекатывая в пасти негромкое, но весьма угрожающее рычание. — С какого слова читать? — слабым голосом спросила Ольга Владимировна. — Где отчеркнуто? — С конца, — сказал Серега и встал около пня Иудина дерева, широко раскинув руки. — Ну?! Ольга Владимировна молчала, не в силах вымолвить ни слова. Но Гаврюша опять нетерпеливо тявкнул, и она начала читать, но так тихо, что Серега едва разбирал слова. Он страшно боялся ошибиться и что-нибудь перепутать, но при этом точно знал, что не ошибется и ничего не перепутает! Он просто не имел на это права. Потому что от него сейчас слишком многое зависело! Не для того монах стоял в своих ржавых цепях годы и века, ожидая спасения от проклятия, которое обрекло его на муки вечной не жизни и не смерти, чтобы его наследок, чадо седьмого колена, что-нибудь напутал в самый ответственный момент! И Серега во весь голос, четко и раздельно говорил, стараясь даже не думать о том, что за околесицу несет: — Нерушимое мое заклятье клятое ести сие! Вельзевула нашего бирева подручником отай, подхибным балием ведомая, моя орда оного сугнет не аще, осиннаго рожна и сулицы без… Казалось, это никогда не кончится! Луна крадучись ползла по небу, таращась на холм с нескрываемым любопытством случайного свидетеля удивительных, невероятных событий. Нет, оказывается, все когда-нибудь кончается! — …вержену живьем керсту в, калугер, тебе бысти залахный твой дар за. Аминь! Так вот почему «аминь» стояло в начале проклятия! Чтобы потом быть произнесенным в самом конце! Земля содрогнулась. Послышался громкий треск, и осиновый пень раскололся. Потом он вспыхнул огнем, земля содрогнулась вновь, и Серега упал. Рядом повалилась Ольга Владимировна, и они вцепились друг в друга, словно удерживались на плоту, который плясал на гребне высокой волны. Кругом все тряслось и грохотало. Луна панически дрожала в небе. Гаврюша, прощально сверкнув глазами, исчез, и Серега понял, что сейчас исчезают в разверзшейся земле все призраки старого монастыря и старой больницы, удерживаемые проклятием и освобожденные в эту минуту. Монах, доктор Краев, баба Нюра, Петька… — все! Они нашли упокоение в смерти, они погребены и больше не опасны для людей. Нет, Серега кое-что забыл! Он забыл о последней строке из заметок доктора Краева: «Пораженный, но не мертвый, а лишь принявший облик упыря, — безвинная жертва, а значит, может быть спасен». Только теперь Серега понял смысл этих слов. Малинка, Валентин, папа — они были живы, когда их ранили мертвецы. А значит, их еще можно спасти! Серега кое-как поднялся на ноги и, дрожа от страха — вдруг опоздал?! — выкрикнул, пытаясь перекричать стоящий кругом грохот и треск: |