Онлайн книга «Крушение»
|
– Спасибо. Закрой, когда я войду, и оставь нас вдвоем. – Вы уверены? Бронкс нетерпеливо кивнул. – Да. Уверен. – Вы останетесь там один? Без сигнализации? – Отдай мне сигнализацию и ступай. Охранник достал из кармана брюк черный пульт, протянул Бронксу. – Несильно нажать на среднюю кнопку. И все. Надзиратель оставил их, и через окошечко в закрытой двери оба услышали, как затихает позвякиванье большой связки, ключи постепенно перестают задевать и цепляться друг за друга. Маленькая камера. Голая койка, привинченный к стене стол, раковина с капающим краном. Помещение стало еще меньше от взимной ненависти двух мужчин – шесть лет эта ненависть дремала, лежала тихо, а за последние несколько дней взлетела до втянешь моего брата – я втяну твоего. – То, что случилось вчера… Бронкс надеялся, что ему придется упоминать смерть Винсента Дувняка только в полицейском рапорте, он не рассчитывал делать это, находясь наедине с человеком, который сидел сейчас в этом замкнутом пространстве, неотрывно глядя на него. – … не должно было случиться. Твой… Винсент, он… – Не смей говорить ни слова о моем младшем брате. Лео Дувняк не кричал. Было бы проще, если бы кричал. Потому что хотя звук – это волны и для распространения ему требуется воздух, отчаяние и горе громким эхом отзывались в этом лишенном кислорода пространстве. – А теперь лучше нажми на гребаную кнопку. Не хочу тебя видеть. Бронкс стоял спокойно. Стоять рядом с кем-то, кто тебе угрожает, проще, если выбора у тебя нет. – Лео, я хочу, чтобы ты выслушал меня. – Уйди. – Дай мне две минуты. – Уйди – и все. Бронкс так и сделал. Ушел. Отступил на шаг к мощной железной двери. Приоткрыв ее, он протянул руку к квадратному окошечку и закрыл его, а потом опять захлопнул дверь. – Этот разговор касается только нас. Это разговор не между полицейским и подозреваемым, а между двумя людьми, каждый из которых по-своему прошел сквозь эти проклятые последние сутки. Он не отпускал ручку, словно желая подчеркнуть, что дверь закрыта как следует. – Не то чтобы я толком понял, что это для тебя значило… но когда мы в прошлый раз встречались здесь, в управлении, когда я выпускал тебя, ты обернулся и крикнул: сегодня, Джон Бронкс, ты вплел че рную нить. В первый раз ему показалось, что Лео Дувняк встретил его взгляд – пустые глаза наполнились чем-то, похожим на жизнь. – И мне кажется, то, о чем мы сейчас будем говорить, и есть такая нить. Рассматривали. Вот что делали ожившие глаза. Словно пытались решить, что же они видят. – У тебя есть две минуты. Лео Дувняк поднял руку, раскрыл ладонь. – Если отдашь мне сигнализацию. Бронкс понял, о чем он, что означает его требование. Но тут же сунул руку в карман, достал пульт, вложил в ожидавшую ладонь. – И если ты не скажешь за эти две минуты ничего, что заставит меня посмотреть на тебя по-другому, Бронкс, я разобью тебе голову о бетонную стену. Вон она, сзади. Лео Дувняк поднялся, и тесная камера стала еще теснее. Бронкс покосился на закрытую дверь и понял: если он не утихомирит готовую перелиться через край ярость стоящего перед ним человека, то меньше чем через сто двадцать секунд в камере останется всего один живой. – Черная нить – фигня, Бронкс. Ты использовал Винсента, чтобы добраться до меня, и все пошло к черту. Ответственность за его смерть – на тебе. Дувняк был почти на десять сантиметров выше Бронкса. Так что, подавшись вперед, он еще и согнулся, чтобы их глаза оказались рядом. – Ты тоже слышишь, Бронкс? Секундная стрелка. Тик-так. Тик-так. Бронкс слышал. И чувствовал, нутром. Почти прекрасное ощущение – знать, что следующая секунда решает всё. Неважно как, или что – всё просто кончится, и не нужно будет больше ни быть вечно наготове, ни мучиться вопросами. – Что ж, слушай: я – единственный полицейский, который знает, как связаны события последних дней. – Тик-так, Бронкс, тик-так. – Я знаю, что это ты спланировал ограбление инкассаторов, а осуществили его мой брат и покойный Яри Ояла. Такое ограбление квалифицируется как тяжкое преступление, это восемь лет тюрьмы. Знаю, что вы с моим братом ограбили хранилище в подвальном этаже управления – с этим преступлением разбираются сейчас все мои коллеги. Такое тоже квалифицируется как тяжкое, тянет на десять лет. Знаю, что ты держал двести единиц автоматического оружия в тайнике в своем собственном доме, квалифицируется как терроризм – пожизненное тюремное заключение. – Тик-так, тик-так. – Повторяю: в настоящий момент я единственный, кто это знает. Но другие полицейские – отличные полицейские – уже начали копать, они делают все, чтобы нащупать связь, которую я уже вижу. Так что у тебя есть выбор: или рассказать им все, или помалкивать о том, что известно нам обоим. Бронкс почувствовал, что пальцы Лео Дувняка погладили его висок: человек, который ненавидел его, вдруг протянул вперед руку, словно давая понять, как легко он может исполнить свою угрозу. – Осталась еще минута. Теперь он поглаживал голую бетонную поверхность рядом с головой Бронкса. Красноречиво. Но Бронкс не отодвинулся, не замолчал – наоборот, оперся о стену. – Я тоже потерял сегодня брата. Словно желая продемонстрировать, что принимает условие: да, ты вправе убить меня, если я не смогу тебя убедить. Бронкс не двинулся с места даже тогда, когда Лео хлопнул открытой ладонью возле самой его щеки. Хлопок по бетону вышел громкий. – О чем ты, мать твою, талдычишь?! Ты и понятия не имеешь, что значит потерять брата! – Вчера вечером мы с моим братом сидели в каюте-люкс на пароме, который готовился к отплытию. Я пил шампанское из бокала, который он наполнил для тебя. Я мог бы устроить так, чтобы его арестовали уже тогда. Я все еще могу распорядиться о его аресте – в Риге, сразу после прибытия парома. Но я не сделаю и этого. Если ты сделаешь по-моему. Несколько секунд. Может, больше. Наконец Лео опустил руку, оторвал взгляд от стены, он больше не считал секунды, не тиктакал. – Похоже на нашу первую встречу с Сэмом – твоим братом. В Эстерокере, в камере, за закрытой дверью. Я тогда решил, что он вынюхивает что-то для тебя. Бронкс был уверен – ему удалось на время сбить гнев собеседника. Он успел завладеть интересом Дувняка. |