Онлайн книга «Одиссей, сын Лаэрта. Человек Номоса»
|
— …Ты-чего нос повесил? — На пастбища еду. Послезавтра. — Здорово! — Ага, здорово… а лук?! — Эх ты! — расхохотался Телемах, беззаботно махнув рукой. — Пошли в сад! — Погоди. Сначала в кладовку… — Успеется. Пошли, покажу чего-то. «Интересно, что он мне собрался показать в папином саду, чего я сам не видел?» — недоумевал Одиссей, топая по тропинке вслед за приятелем. Рядом трусил Аргус, из всех Одиссеевых дружков Телемаха выделявший особо — в смысле, иногда разрешал кучерявому себя погладить, чего не дозволялось даже спасителю-Эвмею. На знакомом месте у стены Одиссей остановился, и они с Аргусом вопросительно воззрились на Телемаха: «Ну, зачем привел?» — Тебе не надо брать с собой лук. Потому что ты его не оставляешь, — без обиняков заявил кучерявый. И вновь сыну Лаэрта почудилось: есть, есть в лице Далеко Разящего некая странность! Капелька малозаметной дичи! ускользающая тень! Но, отступив назад, рыжий споткнулся о бесформенный камень — треклятый валун являлся всегда следом за Телемахом, прячась в траве или пене прибоя! — охнул, моргнул, и наваждение прошло. — Не оставляю? фигушки! Говорил же: надо в кладовку заглянуть… теперь обратно топать!.. — Зачем топать?! Просто — возьми! — На солнышке перегрелся? — с участием поинтересовался Одиссей. — Дурак! дурак!! — рассердился Телемах. — Я тебе врал когда-нибудь?! Кто тебе показал, как лук натягивать?! Кто тебе… — Ну, не врал, — угрюмо буркнул Одиссей. — Ну, показал. — Вот и не нукай! Делай, что ведено. Бери! Ты уже в кладовке! — Сам не нукай! — огрызнулся сын Лаэрта. Зажмурился изо всех сил, представляя себя в темной кладовке; протянул руку, изумляясь собственному безрассудству… — Тетиву! тетиву достал! — завопил Телемах, прыгая от восторга. — Давай еще раз! Глаза открылись сами. Действительно, из плотно сжатого кулачка свисала знакомая тетива. Обалдев от внезапной удачи. Одиссей попробовал еще раз; однако пальцы — скользнув по костяной накладке! — поймали пустоту. — Ты кулак так сильно не сжимай, — посоветовал Далеко Разящий, перестав гарцевать козлом. — Не тряпку выкручиваешь. Он же к тебе в кулак не пролезет, лук-то… А потом Одиссей долго стоял с вожделенным луком в руке. Стоял, молчал. Смотрел в землю. Только казалось: не в землю мальчишка смотрит. На приятеля; на Далеко Разящего. В упор. И Далеко Разящий понял: отмолчаться не удастся. Мы много раз возвращались позже к этому разговору. В конце концов он слился для меня в одну большую повесть о луках и лучниках, о богах и людях, о жизни — которая лук! — и о смерти, которая тоже… — Чей это лук? — Телемах, как всегда, сразу взял быка за рога. — Мой. — А до тебя? — Дедушкин. Мне его дедушка Автолик завещал! — Правильно. А у дедушки твоего он откуда взялся? — У дедушки? Дядя Алким говорил, дедушке его Ифит-Ойхаллиец подарил! За добрые дела, наверное… — Наверное, — согласился Телемах. — А у Ифита откуда взялся? — Ну… от его дедушки? — От отца. От Эврита-Лучника, басилея Ойхаллии. — Точно! Ух ты! Это же Эврит-зазнайка, которого сам Аполлон за гордыню застрелил! И правильно сделал, нечего себя с богом равнять!.. — Нечего, — кивнул Телемах, двусмысленно поджав губы. — Аполлон правильно сделал: сперва научил Эврита из лука стрелять, потом застрелил. А подарок свой забрать забыл. — Какой подарок? — Да ерунда… лук. Вот этот. Далеко Разящий умолк. А я все не мог сообразить, чего он от меня ждет; пока не задохнулся от запоздалого озарения! — Мой лук — лук Аполлона?!! — Да, Одиссей. Один из его луков. * * * Рыжий мальчишка стоял, потрясенный. Слова Далеко Разящего вились вокруг роем ос, пытаясь пробиться через броню беззвучия; миг, другой, и способность слышать вернулась к Одиссею: — …хвастаться! Не вздумай! Помянешь Отпирающего Двери всуе — возьмет да и явится за своим луком! Отберет!!! Если, конечно, не клялся водами Стикса… Телемах, как всегда, разил без промаха. Ясное дело, Одиссей уже прикидывал, как похвастается Ментору с Эв-рилохом, как сдохнет от зависти трусишка-Антифат… а они не поверят!.. а он протянет руку и — р-раз! И они все тогда… Увы. Будущие лавры увяли в зародыше. Судьба зазнайки-Эврита вовсе не улыбалась сыну Лаэрта. А Далеко Разящий еще подлил масла в огонь: — Даже если Аполлон не услышит, отец тебе точно стрелять запретит: мало ли что? Возьмет бог, прогневается… — Прогневается? — В душу закралась тревога. — А-а! — резко меняя тон, присвистнул Телемах. — Мы ж не будем хвастаться? Не будем! А лук ты по наследству получил, через третьи руки. Все честно, подарки не отдарки! — если кое-кто языком трепать не станет. «Кое-кто» на всякий случай обиделся, но язык прикусил. …на всю жизнь. Зато на пастбищах удалось пострелять вволю. Эвмей с другими пастухами оставались к детским забавам равнодушными: стреляет наследник из лука, и пусть его. Дело полезное. В луках пастухи разбирались слабо: тот ли, другой… А Одиссея долго мучил один вопрос: если кто-нибудь заглянет в кладовку, когда они с Телемахом упражняются в стрельбе — окажется лук на месте? нет?! Однако проверить это так и не пришлось. Не сложилось. По сей день не сложилось. * * * — А почему ты тогда сам лук не достал? из кладовки? Мне рассказал-показал, а сам даже не попробовал! — Это твой лук. Переданный по наследству. Без твоего разрешения он бы мне не дался. Его даже украсть нельзя — хозяин руку протянет… — А что еще он может?! Одиссею уже грезились чудеса и подвиги. Дядя Алким говорил: «У людей нет шлемов-невидимок, крылатых коней-пегасов и адамантовых серпов, закаленных в крови Урана…» А у меня есть! Лук Аполлона! Значит, я — герой! И воевать могу по-геройски! — Нежить отпугивать. У такого лучника руки светятся, если уметь правильно смотреть. А еще он может из хозяина раба сделать. — Как из Эврита-Лучника? — Не только… Мне кажется, сейчас я понимаю тебя, мой загадочный друг. Лук и жизнь — одно. Слишком много для простого совпадения слов. Ты говорил мне: "Отнять жизнь и подарить жизнь можно одной стрелой. А стрелы Аполлона и его сестры Артемиды-Девственницы только отнимают чужие жизни, ничего не даря взамен. Твой лук слишком долго пробыл в руках Феба [29] …" |