Онлайн книга «Никаких принцесс!»
|
И только потом, цепляясь за Ромиона, бегу прочь из кабинета. — Виола! — раздается мне вслед нечеловеческий рев, но я не оглядываюсь. Сколько пыльца обычно действует? Свежая — сутки. Если представить, что Туан как-то подстраховался (хотя полностью подстраховаться тут не получится — противоядий и нейтрализатора от розовой пыльцы нет), то, наверное, двенадцать часов. Мне хватит. Ромион успевает довести меня до кареты и оседает у нее прямо на плиты двора. — Молодец, — выдыхает он и начинает блаженно улыбаться, хихикая. Тут же кто-то из стражников, не дожидаясь приказа, подхватывает его на руки и заносит в карету. Потом пытается сделать то же со мной, но я вырываюсь и кричу: — Ромион! Мне к Дамиану надо! Пожалуйста! Из последних сил и остатков разума Ромион отдает приказ, и один из гвардейцев подсаживает меня к себе в седло. — Быстрее! — умоляю я. Карета трогается с места, и мы тоже скачем — быстрее, гвардеец пускает коня в галоп (что вообще-то запрещено правилами местного дорожного движения). А вслед нам раздается оглушительный рев, от которого вибрируют плиты двора и весь театр, кажется, содрогается. У меня звенит в ушах, но я цепляюсь за куртку гвардейца. — Быстрее! Да быстрее же! — Пока я еще не пляшу под дудку кукловода. Другого шанса ведь не будет! Дождь стегает меня по лицу, и я пытаюсь спрятаться от него, заслониться спиной гвардейца и все прошу: — Быстрее, быстрее! Промокшая отяжелевшая накидка давит на плечи — я дергаю завязки, и она шлепается в лужу — прямо перед девочкой-нищенкой, прямо на ее пустую чашку. Девочка, открыв рот, смотрит на сверкающие в свете ближайшего фонаря золотые звенья завязок, на мокрый серебристый мех… Смотрит, не решаясь коснуться. Гвардеец дергает поводья, конь хрипит, а я истошно кричу: — Не останавливайтесь! Пожалуйста, только не останавливайтесь! Надеюсь, девочка догадается продать накидку подороже. — Быстрее, еще быстрее! — умоляю я, мотаясь, подпрыгивая и кое-как держась за куртку всадника. — Прошу вас, быстрее! — Загоним коня, госпожа, — огрызается гвардеец. — Пойдете пешком. Я умолкаю, но сердце все равно бьется как сумасшедшее и екает при каждом резком звуке. Мне все кажется, что за мной летит, ищет меня нечто страшное, огромное и очень опасное. Но пока это только ветер ревет в ушах да стонут деревья — мы уже проезжаем школьную рощу. Гвардеец знает дорогу — какое счастье! Мне остается только зажмуриться да трястись от страха и холода. Ну, еще молиться, и я истово шепчу: «Все будет хорошо, все будет хорошо!» Мне страшно до чертиков, и я даже не понимаю почему. Какое мне дело — я вообще живу в другом мире! Ну, превратится Дамиан во Властелина, ну, победит Туан, ну… Все это только слова, но душа уходит в пятки, стоит только о них подумать. Мне не все равно, нет, мне не все равно! Пусть, пожалуйста, пусть все будет хорошо! — Мне ждать вас, госпожа? — спрашивает гвардеец, когда мы останавливаемся у крыльца мужского общежития и он помогает мне спешиться. Окна уютно светятся, намекая, что внутри тепло и сухо. Мне хочется кричать, чтобы впустили — не к Дамиану, так хотя бы погреться, но получается только тихий шепот: — Нет, благодарю. Даже зубы стучат громче. Дверь заперта — я колочу кулаками, но все равно получается тихо, будто мышка скребется за панелью. Я все колочу и колочу и вздрагиваю, когда гулкий громкий звук сотрясает дверь: это гвардеец поднялся на крыльцо и качнул то, что я сначала приняла за дверную ручку — дугообразную, скользкую и очень тяжелую. Наверное, это и есть дверной молоточек?.. Дверь наконец открывается — но на пороге стоит фей. Он видит меня, распахивает изумленно глаза, всплескивает всеми своими руками и разражается возмущенным визгом. Я пытаюсь пролезть между ним и косяком, но ничего не выходит. — Пусти! Фей не слышит. Зато он быстро замолкает, когда его шею колет кончик меча. Ахнув, я оглядываюсь. — Приказ Его Величества, — веско бросает гвардеец, убирая меч в ножны. — Велено пропустить. Фей молча отодвигается, давая мне пройти. Нужную комнату я нахожу только чудом — в таком, как я сейчас, виде и состоянии мне только стучаться во все встречные двери!.. Зато в эту, нужную, одну-единственную нужную я молочу кулаками со всей силы. С меня на пол стекает вода, с челки капает прямо на глаза, а оттого все вокруг периодически плывет и заволакивается туманом. Я вытираю лицо рукой и стучу, стучу снова. Из-за угла коридора за мной со странным выражением на лице наблюдает фей. Соседняя дверь приоткрывается, оттуда высовывается вихрастая рыжая голова и тут же исчезает под шепот: «А ну не смей, это не наше дело!» А я все стучу. Всхлипываю, дрожу и стучу. Дверь подается совершенно неожиданно — я содрогаюсь, по инерции поднимаю руку и успеваю отшатнуться. На пороге возникает Дамиан, в привычно черной рубашке и таких же брюках, идеально чистых и аккуратных. Золотистые волосы у него тоже аккуратно расчесаны и убраны в короткий пышный хвостик. Несмотря на поздний час, Дамиан выглядит великолепно. Аккуратно. И эта вот аккуратность почему-то пугает меня сейчас до крика. — Что? — мрачно интересуется Дамиан. Потом поднимает голову, встречается со мной взглядом. Кажется, с трудом узнает и тоже отшатывается. — В-виола? Что случилось? Кто?! Я врываюсь в комнату мимо него… И с изумлением замираю. Чисто. Удивительно, ненормально (для Дамиана) чисто. Кто-то даже соскреб с пола все кровавые пятна и счистил-стер магические схемы. И вместо живой шкуры чудовища над кроватью висит лесной пейзаж, обычный, без надгробий и демонов лесной пейзаж. А над ним горит веселенький ночник в виде синей птицы с лампой (то есть хрустальным светящимся шаром) в клюве. Комната изменилась настолько, что меня невольно посещает мысль: а туда ли я попала? — Вы промокли, принцесса. — Дамиан закрывает дверь и снимает с кровати зеленый пушистый плед. — Возьмите. «Принцесса». «Вы». Дуется. Ну, конечно, дуется, после всего, что я ему из-за Туана наговорила. И не только из-за Туана… Дрожащими руками я кутаюсь в плед, а Дамиан, стоя поодаль, в тени, внимательно смотрит на меня. — Госпожа, зачем вы приехали? Я вдыхаю. Смотрю на него. Ловлю абсолютно равнодушный взгляд… на совершенно спокойном лице… Выдыхаю. И заливаюсь слезами. Это настолько неожиданно даже для меня, что первое время в голове бьется: «Виола, ты чего?» Но слезы текут, не останавливаются, я дрожу, комкаю в руках несчастный плед, отворачиваюсь к окну, за которым так же тоскливо рыдает дождь… |