Онлайн книга «Золотарь, или Просите, и дано будет…»
|
Nanohren: Да чукча обоссался и вернул билеты в кассу. Przhevallo: Пациент прибыл (принесли соседи). Симптомы: приставал к санитарам, пердел, хронический передоз, несвязная речь и тупая рожа. Диагноз: чмо. Лечение: нах ) так ржачнее. — Сейчас. Он наш… — Что-то долго молчит. — Десять мудаков молчали-молчали, да не вымолчали… Ох, извините! Что-то меня колбасит. — Меня тоже. Гнилая тут у вас атмосферка. — Дайте еще одну жвачку. — Я не про пиво. Я вообще. Chookcha36: ты поймешь сука вместе со своими корефанами что так себя вести нельзя. Мы уже все пробили и билеты заказали. Przhevallo: в кино закажи билеты. на мульт «Голубой щенок». Chookcha36: Баран ты хоть понимаешь с кем базаришь, и ники здесь ни причем. Nanohren: тюлень ты глухой. Przhevallo: приезжай, я тебе вломлю )) сильно бить не буду )) я ж понимаю, ты инвалид детства )) я тебя потом в ясли сдам )) ты там будешь самый умный ))) — Все. Конец рабочего дня. — Завтра продолжим? — Непременно. — Надо узнать у следаков, не было ли вброса… — Не было, Рита Евгеньевна. Я бы почуял. — (из угла) Не было. — (от окна) Не было. — (из другого угла) Нифига не было. Но фон растет. — (из угла) Ага. Довлеет, етить-колотить… — Ш-ш-ш… Дон-н-н! — Ничего себе! Александр Игоревич, где вы научились ножи метать? — В десанте. Есть такой десант — в очко нырять, граблями махать… — …вертухаев мочить. — Тоже играли? — В «Redneck Rampage»? Оскоромилась. До сих пор стыдно. 6 Спускаться в метро не хотелось. Гомон, давка, толкотня. Чья-нибудь потная подмышка перед носом. А на улице хорошо. Тепло, ветерок обдувает… Первым делом ветерок обдал Золотаря бензиновой гарью. Затем — ароматами дворовой помойки. Табачным дымом. Швырнул в лицо горсть пыли. Липкую обертку от мороженого. Отчаянно звенел трамвай. Джип, выехавший на рельсы, в ответ гудел с презрением — и полз со скоростью беременной черепахи. Минута — и траффик встал намертво. Лавируя меж бамперами, Золотарь стал форсировать дорогу. И едва не угодил под колеса: пробки имеют свойство рассасываться в самый неподходящий момент. — Жить надоело, придурок?! — мордатый таксист высунулся из окна «девятки». Золотарь счел за благо промолчать. На тротуаре он перевел дух. На губах ощущалась ванильная сладость от обертки, прилетевшей в лицо. Страшно захотелось мороженого. Он ссыпался по ступенькам в угловой подвальчик-гастроном. Долго, придирчиво выбирал, изучая фейерверк трубочек, конусов и брикетов сквозь заиндевелое стекло. Взял кофейный «Магнат» в шоколаде, расплатился и выбрался на улицу. От «Магната» полегчало. Раздражение отступило. Чтобы вернуться с подкреплением — на родном Пушкинском въезде, оказывается, исчезли все урны. Бумажку бросить некуда. Блин, кому они мешали?! Так хорошо было… Когда на каждом шагу — урна, даже последняя сволочь не швырнет окурок под ноги. Бомжи сперли на металлолом? — …И не говорите, Шурочка! Безобразие! Рядом образовалась соседка из третьего подъезда. Серебро кудряшек, кармин рта, лицо заштукатурено в три слоя. И вечная обида, если назовешь ее «тетей Вавой». Как вышла на пенсию — подавай Вареньку, и все тут. Варенька выгуливала болонку Лайзу, чихающую зимой и летом. — Надо в ЖЭК жалобу подать. И в милицию. — А мэру подадим? Губернатору? Хотелось развить тему, дойдя до президента и Гаагского трибунала. Но Золотарь сдержался — и зря. Соседка иронии не поняла. — Вот именно! Губернатору! Никакой управы на них нет! — На губернаторов? Он уже жалел, что ввязался в разговор. — Господь с вами! На наркоманов, чтоб им пусто было! — Думаете, это наркоманы урны крадут? — А кто ж еще? — Зачем? — Отраву свою в них варят! Интересная мысль. «А мужики-то не знают!» — Извините, я спешу. Всего доброго. — До свидания, Шурочка… И все-таки бросать обертку на тротуар не хотелось. К счастью, рядом находилась знакомая подворотня, выводившая к мусорным бакам. — …козел! — Я тебе блевану! — Мочи его, пацаны! Смрад ударил в ноздри за миг до того, как Золотарь увидел, что творится в подворотне. Четверо юнцов, разгоряченных водкой, азартно «носковали» бомжа. Жертва корчилась на асфальте — щербатом, грязном, как рот ханыги. Клетчатая сумка, лопнув на боку, валялась у стены. Откатились в сторону две пустые бутылки. Третья разбилась. Манила бритвенной «розочкой». — Сдурели? Вина перед бомжом свалилась, как снег на голову. Обещал же ему блок сигарет! — забыл, не купил, обманул… Не понимая, что делает, Золотарь с разбегу врезался в палачей. Толкнул одного, второго — прочь от хрипящей, харкающей кровью жертвы. — Уймитесь! — Ты чё, мужик?! Охренел?! — Звездюлей хочется?! — Убьете — сядете! Оно вам надо? Старший — лет двадцать? меньше? — опомнился первым. Вожак, да. Налетел, впечатал спиной в стену. Жарко захрипел, заклокотал сивухой. Рука — на горле. Глаза — бешеные, белые. — Этот пидор мне на штаны наблевал! — Ну, наблевал. Вы ему уже вломили… — Мало! Я ему сраку раздеру, гнидосу! Надо же, какой лексикон. А на вид — приличные ребята. Вон тот, белобрысый, похож на пай-мальчика из престижного колледжа. Смрад сгустился, обретя плотность сжиженного газа. Затопил легкие. Перед глазами заплясали искры. Что-то случилось. Замельтешило в душном, спертом воздухе. Превратило слова в слова, одни в другие. Было так, стало так же, но иначе. Курсив, выделение, пробел. Черт знает что. Плоское. 7 Viktor Babenko: Шоп сука знал! Fedor Nepeyliho: Я ап ниво ноги вытру понял? Нет ты понял??? Gleb Pavlov: чё ты с ним базаришь, Витёк? Дай в хлебало, и пусть валит нах! Fedor Nepeyliho: А я дабавлю!!!! Ща!!!! |