Книга Горничная особых кровей, страница 7 – Агата Грин

Энгорская знать собралась в зале.

Я уже пару раз работала на таких приемах и знала, что моя главная задача — быть расторопной и незаметной. Я лавировала по зале, огибая столы, фонтанчики с шоколадом и шампанским, столики с закусками, держала на лице улыбку и присматривала за Несси, новенькой.

Она сильно нервничала. Улучив момент, я подошла к ней вместе с подносом, на котором оставалось три бокала шампанского.

— Спокойно, не трясись. И отлепись уже от стенки.

— Гримми меня убьет… Я разбила бокалы…

— Пустяк.

— Регин, — Несси поглядела на меня глазами страдалицы. — У меня пульс скачет и живот прихватывает. Так много людей… я сейчас задохнусь.

— А ну-ка идем, — я повела ее за собой, продолжая улыбаться. Понятны причины ее волнения: первый раз прислуживает на приеме, да еще и титулованным ослам. Страшно! Не угодишь, и схлопочешь неприятности. Выскользнув незаметно из залы, мы свернули в закуток.

— Пей.

— Ты что? Это для гостей!

— Несси, не смеши, — для примера я и сама осушила один бокал.

Девушка собралась с духом и попробовала шампанское. Сделала она это с таким видом, будто пробует яд.

— До дна, — потребовала я.

— А если опьянею?

— От одного бокала тебе ничего не будет. Зато нервы придут в порядок, повеселеешь, зарумянишься, перестанешь бить посуду.

Несси осушила бокал и призналась скромно:

— Вкусненько.

— Ну и ребенок ты.

Подбодрив горничную, я вернулась в залу. На возвышение в центр вышла Элайза, бывшая владетельница.

Мне стало тоскливо. Не сказать, что она была любима народом… Капризная нервная женщина и сама пришла к власти со скандалом. Но она была нашей, ангорской. И, к тому же, в эо-поединках ее не могли уделать лучшие психокинетики.

Ей сейчас что-то около ста двадцати лет — возраст зрелости по меркам младшей расы. За последние годы она похудела, черты ее лица заострились. Зона деструкции добралась и до Дарнского владения, заняла часть лесов. Владетельница ничего не смогла с этим сделать, начала сдавать позиции. И пить.

Элайза попросила внимания и начала говорить о Дарне, об его особенностях. Речь была стандартная — я вас люблю, я для вас старалась, но я приняла тяжелое решение, бла-бла-бла…

Затем наступил исторический момент — Элайза представила нового владетеля, Гоина Малейва. На возвышение ступил высокий мужчина в темно-сером костюме. Строгий фасон, из украшений только прозрачный кристалл-накопитель на воротнике. Но что костюм? В каком бы виде он не явился, все равно привлек бы внимание белоснежными волосами. Издали я не разглядела его лица, но даже издалека оно поражало бледностью.

По зале пошел шепот: «альбинос».

Мои догадки были верны: «светлый» из зоны и есть наш новый владетель. И какой необычный! Центавриане безупречны, а этот, наверное, купил титул, чтобы избавиться от комплексов. Вряд ли в Центаврианской Федерации альбинос мог чувствовать себя уютно. У них там даже крошечное отклонение от нормы — дефект.

Альбинос тоже заговорил, и тоже стандартно. Обещался беречь землю дарнскую, помогать своим подданным и защищать их, и много чего еще. Сказал, что будет по возможности уважать наши традиции. Окончание его речи я не услышала — меня отвлекли. Зато знать его поддержала аплодисментами. Прозвучало: «Блага владетелю!»

Я, естественно, блага ему не пожелала.

Альбинос повел Элайзу к столу. Гости стали пить и болтать активнее, некоторые начали подходить к столу экс-и нынешнего владетелей, выказывать свое почтение и подлизываться. Снуя у столов, я мотала на ус обрывки фраз.

— …Говорят, он банкир.

— …Сколько ему лет?

— … Вряд ли у него есть эо.

— … Он кажется больным.

— … Не сдержит зону…

— … Малейв — влиятельный Род в ЦФ…

— …Он холост!

Не удержавшись, я хмыкнула. Не представляю, как надо любить деньги, чтобы захотеть в мужья цента, да еще такого вида.

Но я недооценивала любовь некоторых дам к деньгам, а также их тягу к странному.

У шоколадного фонтанчика собралась стайка барышень из Легесса. Внешне девушки полностью соответствовали требованиям традиций Энгора: платья длинные, волосы собраны, макияж скромный, на шейках, ручках и пальчиках драгоценные побрякушки. Чтобы сразу видно было — это светлейшая, а не простая девка, пробравшаяся на прием.

Наши барышни тоже распустили перышки, но уступали веронийским гостьям. У тех и прически были затейливее, и лица интереснее. Из других владений гостей явилось мало, и это не удивительно: Элайза со многими рассорилась.

Играла музыка, звучал смех. Гости следили за владетелем, а я следила за гостями. Этому подлить, тому добавки, а вон той стало плохо, надо воды… Утомление проявилось не сразу, подкралось незаметно, легкой дрожью в руках. Хорошо, что прибирать в зале потом будут другие горничные.

Я брела с пустым подносом по коридору, когда заметила Несси в укромном местечке за вазой с цветами. Она давилась слезами.

Я раздосадовано вздохнула. Звезды, что за нюня! Плачет по любому поводу, шугается парней из охраны, и даже ходит, сжавшись, как будто опасается удара. Как она вообще до своих лет дожила с таким характером?

— Несс, что случилось?

— Я… разбила…

— Еще один бокал? — участливо спросила я.

— Буты-ы-ылку…

— Ну и что? Со всеми бывает. Я вот на робота села как-то, раздавила.

— Ая… перед владетелем… У-уронила… Брызги… На него попало.

Я усмехнулась:

— Так ему и надо. Пусть еще радуется, что его сегодня не вызвали на поединок.

Несси вдруг перестала завывать и уставилась в мою сторону испуганно.

— Так-так.

Я обернулась.

Гримми. Руки на груди, глаза-ледышки.

— Что с тобой не так, Ванесса? Ноги ватные, руки дрожат! Весь вечер посуду бьешь, позоришь нас! Тебе всего-то надо было Томасу бутылку подать, а ты и в этом оплошала!

Несси вжалась в угол.

— Да бросьте вы ругаться, первый раз на приеме, — улыбнулась я. — Понервничала девочка, распереживалась перед новым владетелем.

— А ты, я смотрю, не переживаешь, — хмыкнула Гримми. — Летаешь по зале, как с моторчиком, улыбаешься. Раньше так прилежно никогда не работала.

— Я исправилась, — моя улыбка стала шире.

— Тогда помоги Томасу. Вместо Ванессы.

— И помогу, — согласилась я.

— И помоги!

Я подошла к возвышению, обогнула его сзади, чтобы не показываться владетелю и его свите, и шмыгнула к Томасу — одному из немногих служащих в особняке, которого Гримми уважает и которому доверяет важную работу.