Онлайн книга «Пой,даже если не знаешь слов»
|
– Нет, Кэт оставь здесь. Я уверена, она сумеет занять себя. – Но… – Никаких “но”. С твоей стороны будет невежливо трепаться с пустым местом, пока Голдманы пытаются не сесть на твою сестру, которая, кстати, путается под ногами, и хорошо бы ей научиться поживее убираться с дороги. Эдит захлопнула дверь и крикнула: “Пока, Кэт!” – подчеркнув прощальные слова поворотом ключа в замке. На третьем этаже миниатюрная женщина с темными кудрявыми волосами открыла на наш стук и пригласила войти. Она послала Эдит воздушный поцелуй и взяла меня за подбородок: – Ну-у, какое личико! Грустнее свет не знал. Такая беда. Я не знала, что на это ответить, и просто улыбнулась. – А какая храбрая! Посмотрите только! Улыбается сквозь слезы. Страдает молча. – Женщина убрала руку и выпрямилась. – Иди посиди с бойчиком [57]. Я выйду с Эдит, у меня запись к парикмахеру, но ты не волнуйся. Если тебе что-нибудь понадобится, пока меня нет, – мистер Голдман дома. Пока, ребята! – Пока. – Я вздохнула и села рядом с Морри, который читал “Остров сокровищ”. – Библиотечная? – спросила я. – Нет, буббе [58] подарила. – Кто? – Бабушка. – О. – Я никогда не скучала особо по бабушкам и дедушкам, пока не осознала, скольких подарков лишилась. – А книжки Энид Блайтон у тебя есть? – Нет. – А книжки про сирот? – Нет, но у меня есть пять книг Уиларда Прайса, про приключения. – Он вытащил из-под дивана какую-то книгу и вручил мне: – Вот эта моя любимая. Я взглянула на устрашающе зеленую обложку, на которой двое мальчиков к чему-то себя привязывали. – Приключения каннибалов? – Я пробежала глазами аннотацию. – Охотники за головами и каннибалы? Фу. Книги для мальчиков – такая гадость! – Фе! – Может, хватит говорить дурацкие слова? – Не будь нуднице! – Вот опять! Говоришь слова, которых вообще не бывает. – У детей так мало власти, поэтому они пытаются захватывать превосходство и самоутвердиться где только можно. Я сообразила, что Морри бросается в меня голдманизмами своей матери – просто чтобы продемонстрировать, что знает больше меня. – Это не дурацкие слова, – сказал он. – Это язык моей семьи. – У семьи Голдман собственный язык? – Не только у моей семьи. У всех нас. – У кого – всех? – У евреев. – Ливреев? – Не ливреи. Евреи. – Он по слогам произнес это слово. – Я еврей. Я понятия не имела, что еще за “еврей”, но голос у Морри был такой грустный, что я поняла – это что-то по-настоящему плохое. – Ой, как жаль! – Чего? – Что ты еврей. – Почему? – Звучит как-то… страшно. Морри кивнул: – Так и есть. Мой народ подвергали гонениям не один век. – Что значит “подвергали гонениям”? – Не знаю точно. По-моему, это значит, что никто не звал нас на вечеринки. – Вот ужас-то! – Ага. И еще нам надо делать обрезание. – А что это? – Это когда ребе отрезает крайнюю плоть. – А крайняя плоть – это что? – Ну это на писюне. Услышанное дало мне богатую пищу для размышлений. Чтобы разобраться, следовало вернуться назад. – Значит, этот язык со смешными словами – еврейский? – Нет, это идиш. С минуту я обдумывала слова Морри. – Значит, твой народ происходит из Идишландии? – Идишландии? С чего ты взяла? – Эдит побывала почти во всех странах мира, – объявила я. – Она говорит, что финны говорят по-фински и живут в Финляндии. Наверное, и со всеми так. Морри, кажется, впечатлили мои познания. – Я спрошу у папы, но я почти уверен, что мы живем в Южной Африке. Я запуталась. Если евреи живут в Южной Африке, значит, я тоже еврейка? Мне вдруг расхотелось продолжать дискуссию. Я подозревала, что Морри только делает вид, будто знает все на свете, а на самом деле бо´льшую часть своих познаний он вынес из родительских разговоров, а теперь просто выпендривается, повторяя то, что слышал. Морри вдруг встал и сунул мне “Остров сокровищ”: – Вот, можешь почитать. Там не так много каннибалов. А я хочу кое-что сфотографировать. Я притворялась, что читаю, но на самом деле наблюдала, как Морри фотографирует дохлого жука, изношенные ботинки и отключенное от сети радио. В квартире были куда более приятные для фотографирования вещи, и я отложила книгу, чтобы рассмотреть их получше. На каждом дверном косяке висели странные, но красивые прямоугольные украшения, закрепленные под углом, и я задумалась, трудно ли было мистеру Голдману приделывать их наискось. Повсюду были развешаны черно-белые фотографии в богатых рамках, и я останавливалась перед каждой. На одних снимках был Морри, на других – какие-то старики, я решила, что это его дедушки и бабушки. Обнаружила я и свадебное фото родителей Морри, на ней мистер Голдман был в странной шапочке не больше блинчика. Тут внимание мое переключилось на подсвечники, я взяла один в руки и выронила, из спальни тотчас выскочил мистер Голдман: – Что разбилось? Морри указал на стеклянные осколки у меня под ногами: – Вот. Она просто клютц! [59] – Простите, пожалуйста, – заикаясь, извинилась я. – Я такая неуклюжая. Все это говорят. Надо глазами смотреть, а не руками. – Все-таки следовало взять с собой Кэт, будь она здесь, я могла бы свалить вину на нее. – Так, не двигайся с места, пока я не уберу, – велел мистер Голдман, вовсе не сердито, и пока он подбирал осколки, я смогла хорошенько рассмотреть его. Это был маленький человек с соломенно-рыжими волосами и такой россыпью веснушек, что по сравнению с ним у меня веснушек не было вовсе. Лицо почти закрывали большие квадратные очки с толстыми стеклами, одет он был в длинную зеленую кофту, но никакой шапочки я не обнаружила. Когда мистер Голдман снова скрылся у себя, я спросила у Морри про шапочку. – Это не шапочка, а ермолка. Их носят евреи-мужчины. |