Онлайн книга «Государево царство»
Волосы зашевелились на голове князя Михаила, когда он разобрал отцовские речи. Ужас и отчаяние охватывали его при мысли о Людмиле, а также о роли отца в её гибели. Любящим сердцем, быстрым умом он сразу понял ужасную участь своей любовницы. — Ты устал, Миша! — дружески нежно сказал ему Штрассе. — Пойди отдохни! — Не до сна мне, учитель! — ответил князь и закрыл лицо руками. — В терем поднялся бы. Там у тебя и мать, и жена, и сынок, ещё не виданный тобою! — После! За мною ещё государево дело! Бледное утро глянуло в окно. Князь Михаил вспомнил свои обязанности, поднялся с тяжким вздохом, приказал Антону принести одежды и, сев на коня, двинулся в путь. Фёдор Иванович Шереметев встретил Михаила криком изумления: — Ты ли это, Михайло? Как? Откуда? Говори скорее! Что наши? — Я, боярин! Воевода Шеин послал меня к царю. Умираем! — И князь Михаил стал рассказывать боярину про бедствия войска. Шереметев слушал, и невольные слёзы показались на его глазах. — Ах, Михайло Борисович, Михайло Борисович! — повторял он с грустным укором. Князь вспыхнул. — Не вина его, боярин! Видел бы ты, как он казнится! В последнем бою он как простой ратник на пушки лез, смерти искал! — Не я виню, обвинят другие. — А ты вступись! — Я? Нет; его заступник помер, а мне не под силу защищать его. — Кто помер-то? — Да разве ещё не знаешь? Филарет Никитич преставился… как есть на Покров! Князь перекрестился. — Да нешто отец тебе не сказывал? — Батюшка в огневице лежит, — тихо ответил Теряев. — Да что ты? А я его вчера видел. Духом он смятен был что-то, а так здоров. — Меня он увидел, — сказал князь, — и, видно, испугался. Вскрикнул, замахал руками и упал… и сейчас без памяти лежит. — Ишь притча какая! — задумчиво сказал боярин. — Надо быть, попритчилось ему. Не ждал тебя… Да и кто ждать мог?.. — прибавил он. — Диву даёшься, что добрался ты жив. Чай, трудно было? — Трудно, — ответил князь, — спасибо, что при мне человек был, что раньше к нам пробрался, а то бы не дойти. Сначала больше всё на животе ползли; днём снегом засыплемся и лежим. — Холодно? — В снегу-то? Нет. Прижмёмся друг к дружке и лежим, что в берлоге… Ночь придёт — опять ползём. Однажды на ляхов набрели. Двое их было… пришлось убрать их. А так ничего. Волки только: учуют нас и идут следом, а мы мечами отбиваемся… Опять, слава Господу, мороз спал, а то бы замёрзнуть можно. До Можайска добрели, а там коней купили и прямо уже прискакали… — Ну и ну! Однако что же это я? — спохватился вдруг Шереметев, взглядывая на часы. — С тобой и утреннюю пропустил! Ну, да царь простит. Идём скорее! Царь сидел в своей деловой палате. Возле него стояли уже вернувшиеся Салтыковы, а также князь Черкасский, воеводы с приказов и Стрешнев, когда вошёл Шереметев и сказал о приходе молодого князя Теряева из-под Смоленска. Все взволновались, услышав такую весть. — Веди, веди его спешно! — воскликнул Михаил Фёдорович, теряя обычное спокойствие. — Где он? — Тут, государь! Шереметев раскрыл дверь и впустил Михаила. Князь упал пред царём на колени. — Жалую к руке тебя, — сказал ему царь, — вставай и говори, что делает боярин Михайло Борисович! Теряев поцеловал царскую руку и тихо ответил: — Просим помощи! Без неё все погибнем. Я шёл сюда, почитай, месяц и, может, все уже померли! Царь вздрогнул. — Как? Разве так худо? Мало войска, казны, запаса? — Ляхи стеснили очень. Сначала наш верх был, потом их… — И князь подробно рассказал всё положение дел. Царь Михаил поник головою, потом закрыл лицо руками и тяжко вздыхал, слушая рассказы о бедствиях своего войска. — На гибель вместо победы, на поношение вместо славы! — с горечью проговорил он. — Воевода Михаил Борисович и Артемий Васильевич много раз смерти искали как простые ратники, — сказал Теряев, — для твоей службы, государь, они животов не жалели! — Чужих! — с усмешкой сказал Борис Салтыков. — Знаю я гордеца этого! — Чего тут! — с гневом вставил Черкасский. — Просто нас Владиславу Шеин предал. Недаром он крест польскому королю целовал. — Что говоришь, князь? — с укором сказал Шереметев. — И очень просто, — в голос ответили Салтыковы, и их глаза сверкнули злобою. Шереметев тотчас замолчал. Государь поднял голову и спросил Теряева: — Как же ты, молодец, до нас дошёл, ежели кругом вас ляхи? Расскажи! Теряев начал рассказ о своём походе, стараясь говорить короче, и от этого ещё ярче выделились его безумная отвага и опасности трудного пути. Лицо царя просветлело. — Чем награжу тебя, удалый? — ласково сказал он. — Ну, будь ты мне кравчим!.. Да вот! Носи это от меня! — И царь, сняв со своего пальца перстень, подал князю. Тот стал на колено и поцеловал его руку. — Теперь иди! — сказал царь. — Завтра ответ надумаем и тебе скажем. Да стой! Чай, нахолодился ты в пути своём. Боярин! — обратился он к Стрешневу. — Выдай ему шубу с моего плеча! Князь снова опустился на колени и поцеловал царскую руку. Салтыковы с завистью смотрели на молодого князя. — Ну, — сказал Шереметев, идя за ним следом, — теперь надо тебе на поклон к царице съездить. — К ней-то зачем? — удивился Теряев. — Тсс! — остановил его боярин. — В ней теперь вся сила. Спустя час князь стоял пред игуменьей Ксенией и та ласково расспрашивала его о бедствиях под Смоленском. Слушая рассказ князя, она набожно крестилась и приговаривала: — Вот тебе и смоленский воевода Михайло Борисович… полякам прямит, своих на убой ведёт. — Не изменник, матушка, боярин Шеин! — пылко произнёс князь. Ксения строго взглянула на него и сухо сказала: — Молоденек ты ещё, князь, судить дела государевы! Только к вечеру вернулся Михаил домой и прямо прошёл в опочивальню отца. Тот лежал без памяти, недвижный как труп. Подле него сидела жена. Увидев сына, она быстро встала и прижала его к груди. Пережитые волнения потрясли молодого князя. Он обнял мать и глухо зарыдал. — Полно, сынок, полно, — нежно заговорила княгиня, — встанет наш государь-батюшка, поправится! Ты бы, сокол, наверх вошёл, на Олюшку поглядел и на внука моего! Не плачь, дитятко! Она гладила сына по голове, целовала его в лоб и в то же время не знала, какая рана сочится в сердце её сына, какое горе надрывает его грудь стоном. |