Онлайн книга «Государево царство»
Никто не заметил появления Эхе, и веселье шло своим чередом, только одна из размалёванных женщин подошла к нему и, грубо захохотав, сказала: — Садись, гостюшка дорогой, тряхни мошной, а я тебя потешу! — Она кивнула мальчишке, и тот мигом поднёс ей в оловянной стопке водку. Женщина взяла стопку и кланяясь произнесла: — По боярскому обычаю вкушай, гостюшка, да меня в губы алые поцелуй, не кобенься! Немец взглянул в её наглые глаза, почувствовал за своим поясом тяжёлые рубли и, обняв размалёванную красавицу, крепко поцеловал её, после чего залпом осушил стопку. — Вот по-нашему, хлоп, и нет! — закричала ярыжка. — Иди к нам, ратный человек! — позвали капитана стрельцы. Эхе, сев подле них, взял на колени красавицу. — Тащи, малец, братину! — крикнул один из стрельцов, — немчины славно рубятся, поглядим, как пьют. — Дело говоришь, Михеич! — весело отозвался другой стрелец, помоложе. Мальчишка поставил на стол муравленый [19] горшок, наполненный водкой, и небольшой ковшик. Михеич разлил им водку по стопкам. — Откуда рубец у тебя, немчин? — спросил он. — Этот? — спросил Эхе, — ваш русский побил, в Москве когда были. — Эге-ге, — усмехнулся Михеич, — может, и мой бердыш. Я тогда с князем Пожарским у Никитских ворот с немцами бился. — Жарко было! — сказал Эхе. — Кругом горит, все кричат… тут русский воин, там русский… и меч, и смола, и камни. — А ты что ж думал, немчин, что мы матушку-Москву вам, псам, отдадим? — подходя пьяной походкой, спросил ярыжка. — Я ничего не думал. Я служил у генерала Понтуса Делагарди, а он — у генерала Гонсевского служил! — Ну, вот и намяли бока! — захохотали кругом. Эхе покраснел. — Потому что поляк глуп, — сказал он. В эту минуту у играющих поднялся спор, потом — драка. Кружки опрокинулись, вино разлилось, дерущиеся повалились на пол. Их окружили и поощряли весёлым смехом: — Бей его, жидовина!.. — Под микитки ему!.. Так его! — За усы тяни! Завоет! — кричали зрители. Дерущиеся поднялись с окровавленными лицами. — Схизматик [20] поганый. — Лях! — Я те заткну глотку! — Смиритесь, почтенные! — вмешался и тут ярыжка, — поцелуйтесь, православные! Будем снова играть! Один из дерущихся словно охладел. — А откуда у тебя деньги, ежели ты крест пропил! — спросил он. — А вот он! — засмеялся ярыжка, показывая зажатые в кулак алтыны. — Братцы, ограбил он нас!.. — закричал тот, — пока дрались, он денежки уволок. Мои алтыны! Держи! Но уже было поздно: ярыжка скользнул за дверь и мчался по двору так, что его подошвы хлопали, словно лошадиные копыта. — Ну, подожди, окаянный, я тебя сцапаю! — прохрипел ограбленный. — А ты подерись ещё малость! Не ходи кума на мост, Там провалишься, — раздалась пьяная песнь скоморохов, и они пустились в пляс. Одна из женщин затопталась на месте, махая платком, сорванным с головы. — Люблю! Отхватывай, Алёнка! — закричал захмелевший молодой стрелец. В это время Эхе заметил кривого рыжего и его товарища. Они пили и о чём-то спорили. Эхе перешёл на другое место и сел подле них, всё думая услыхать имя хорошенького мальчика. — Волчья сыть! Пять рублей кожею дал, — сказал рыжий. — Себе и бери её, а нам серебро отдай, — ответил раскосый. — Нет, брать всё пополам. Кожу пропьём, а эти разделим. Эй, Алёнка! — закричал рыжий. К нему подбежала толстая женщина. — Пить будем! Тащи красоулю! — Важно, ой, важно! — вскрикивал купчик, глядя на пляшущих скоморохов, и, вдруг взвизгнув, сам пустился притоптывать. Я в кусточки пошла, Добра молодца нашла! Стены затряслись от топота ног. — Вот как у нас, немчин! — кричал купчик отплясывая, — умеешь так?.. Уф! — И он упал на лавку, вытирая грязной рукою вспотевший лоб. — Будет плясать! — сказал он, — пить станем. Всех пою! — Молчаливый до времени, он стал теперь амфитрионом [21] и, разливая всем по кружкам водку, заговорил с каждым. — Пирование теперь у нас будет… Эх! — Закурим! — отозвался угрюмый подьячий. — Чай, и вы за тем сюда пришли? — спросил Михеич скоморохов. — Вестимо, за тем же, — ответил раскосый — товарищ рыжего, — теперь, говорят, на площадь-то мёд, пиво выкатят, на три дня гулянка! — Слышь, из тюрем выпустят! — Всем ярыжкам награда будет! — Ну? — Кому плетью, кому просто тычком! Все засмеялись. — Что же будет завтра? — спросил начинавший хмелеть Эхе. — Ах, ты, немчин, немчин! — с укором сказал купчик, — завтра наш царь-батюшка своего батюшку встретит. Из полона вызволил его, от ляхов поганых! [22] — Нас-то завтра по всей дороге вытянут. Стой! — гордо заявил молодой стрелец. — А вы, чай, к Федьке за ребятишками? — спросила тем временем толстая баба у рыжего. — Вестимо, не без этого, — ответил он, — калечных надо да плясунишку. — Есть у него, есть! — сказала та, — намедни он их штук шесть купил. Жмох! — Уж это как быть должно! Компания хмелела. У Эхе уже слипались глаза. Размалёванная женщина шептала ему: — Возьми с собой в клеть! — Идём! — ответил Эхе и встал, шатаясь от выпитой водки. Купчик хотел с ним поцеловаться, поднялся, но тут же покачнулся, упал под стол и моментально захрапел. Женщина провела капитана в клеть, что стояла особняком в глубине двора, но Эхе не мог заснуть, несмотря на выпитое им. Он снял тяжёлые сапоги и латы, отвязал меч, но из осторожности не снимал кушака и камзола. Ему было невыносимо душно в тесной клети, он вышел на двор, обошёл избу и вошёл в сад, тянувшийся позади неё. Бродя по саду, он наткнулся на большой деревянный сарай с маленькими оконцами. |