Онлайн книга «Государево царство»
Тот упал ему в ноги. — Ох, батюшка-князь, дурные, чёрные вести! Не доглядели твои слуги верные. Князь тяжело перевёл дух. — Что случилось? — тихо спросил он. — Сына твоего скрали скоморохи! Княгинюшка… — Сына! Скоморохи! — не своим голосом вскрикнул Теряев. Антон взглянул на него и испугался — так от гнева перекосилось лицо князя. — На конь! В погоню! Зови Власа! — вдруг закричал князь, быстро схватывая шлем и меч. — Куда заспешил, Терентий Петрович! — послышался дружеский весёлый вопрос, и Шереметев вошёл в горницу. — Домой, в вотчину! — отрывисто ответил князь. — С чего? Или попритчилось что? — Притчиться [24] мне не может, а просто сына скрали… наследника моего, сердце!.. — И он сжал руки так, что они хрустнули. Лицо Шереметева сразу изменилось. — Ах, горе какое! Ах, беда какая! Как же так? — Скоморохи! — А завтра тебе в ночь на встречу ехать! — О, эта встреча! — воскликнул князь. — Ну как мне радоваться с ними, когда такая тоска в сердце? А? Что же ты, смерд? — крикнул он вдруг на молча стоявшего Антона. Последний кубарем вылетел из горницы и, ворвавшись в избу, заорал благим матом: — Вставайте, что ли, черти! На конь все, живо! Князь на вотчину едет! Через несколько минут всё было готово к отъезду. Словно спасаясь от врагов, мчался князь на своём аргамаке, и за ним едва поспевала его малая дружина. Бурей пролетели они через деревни, встречавшиеся на пути, вздымая облака пыли, и мужики, бросив свои работы, пугливо шептались: — Видно, опять воры или ляхи на нас идут: ишь как князь Терентий Петрович промчал! — Борони Боже! Может, на его вотчину наехали!.. На пятидесятой версте Антон, задыхаясь, сказал князю: — Князь-батюшка, дадим коням передых. Неравно зарежем таким угоном!.. Князь словно очнулся и взглянул на своего коня. Кровавая пена летела с него клочьями, бока судорожно вздымались, и, когда князь сдержал его бег, видно было, как дрожали ноги коня. — Твоя правда, — ответил с досадою князь, — передохнем часа с два времени. Коней отводить, потом вытереть досуха и напоить. Ишь, замаялись! А ко мне посланца зови! Князь сошёл с коня у дороги и, войдя на опушку леса, стал взволнованно ходить взад и вперёд. Антон принял его коня. Дружинники друг за другом подъезжали к месту стоянки на измученных конях и облегчённо вздыхали, с трепетом косясь на сумрачного князя. — Иди к князю! — сказал Антон Власу, когда тот подъехал. Влас взглянул в сторону князя и обомлел, но всё же сделал несколько шагов и, не доходя до князя, упал на колени и пополз к нему, воя и причитая: — Будь милостив, князь-батюшка! Неповинен я, подлый смерд твой, в беде твоей. Послали меня, раба твоего недостойного, умишком скудного, до твоей милости, чтобы всю правду тебе сказать, как перед Богом! Он медленно подползал, ёжась от страха, и выл всё жалобнее, надрывая душу. Князь остановился, взглянул на него, и у Власа на миг онемел язык — так грозен показался ему его владыка. Высокий, широкий, с сухим, острым лицом, обрамленным чёрными, как смоль, волосами, с горящим взглядом, князь в своём золочёном шлеме со стрелкою, в сверкающих латах, с мечом у бока действительно олицетворял в эту минуту властную силу, не знающую преград в своём гневе. — Говори, смерд, всё, как было! Откуда скоморохи взялись? — На Москву шли, царь-батюшка; по пути зашли, по пути! — Кто позвал? — Княгиня-матушка зазвала. Скуки ради, чтобы потешить её, матушку, и князюшку. — Днём? — Днём, батюшка, сейчас, почитай, после обеда. — А потом ушли и увели? Антон осторожно подошёл к князю и положил на землю высокое седло. Князь в изнеможении опустился на него. Влас задрожал при его вопросе. — Не так, батюшка! Они у нас заночевали, а в утро… — Ночью бражничали? — Не смею грех утаить! Было! — Ну, ну!.. И как увели? — Под утро. Ушли это они — и всё. А потом князюшка с сенными девками в сад убег, в прятки, слышь, играли. Он и сгинул. Пошли искать, а из тына-то целая тычина вынута, а подле той тычины княгинюшка опоясок нашла и обмерла. Князь вскочил. — И княгиня больна? — Ой, больна, батюшка! Меня девка Наталья к тебе погнала, а Ерёму — за бабкой повитухою, а Акима — в погоню. Может, и нагнал злодеев-то! Князь схватился руками за голову. И Анна больна, может — умирает: ведь она на сносях была. И, не будучи в силах сдержать нетерпение, он снова приказал седлать едва передохнувших коней. Садясь на коня, он вдруг словно вспомнил. — А ты бражничал тоже? — спросил он Власа. Тот упал ему в ноги. — Согрешил окаянный! Как и все! — Двадцать батогов! — сказал князь Антону и вскочил в седло. И снова началась бешеная скачка. Мрачные мысли заполнили голову князя. Скрасть его наследника, его гордость! Не иначе тут, как чей-то злой умысел. Слов нет, крадут детей скоморохи, но ещё слышно не было, чтобы из княжьей усадьбы увести осмелились. Может, и дома где-нибудь гнездится измена. — Я покажу им! — почти вслух произнёс князь, и в его глазах словно сверкнули молнии. Наконец показалась усадьба. Князь вынесся вперёд, оставив всех далеко за собою, и, подлетев к воротам, быстро соскочил с коня. С наворотной башенки его заметили ещё издали, и, едва он подъехал, как настежь распахнулись ворота. Мрачнее тучи вступил князь на свой широкий двор и почти не взглянул на челядь, что стояла на коленях позади Степаныча, растянувшегося плашмя. — Где княгиня? — спросил он, ни на кого не глядя. — В бане, князь-батюшка, — ответило несколько робких голосов. Князь отпоясал тут же на дворе свой меч, снял шлем и латы, отдал их Антону и в одном шёлковом кафтане пошёл прямо в баню, стоявшую на заднем дворе, недалеко от сада. — И будет вам ужо! — сказал Антон перепуганной дворне. Князь вошёл на крыльцо бани и несколько мгновений простоял, собираясь с силой; потом он разом толкнул дверь и вошёл в первую горенку. Там сидели высокая, сухая, с жёлтым, сморщенным лицом старуха и несколько сенных девушек. Увидев князя, они взвизгнули и повалились ему в ноги. Одна старуха не стала на колени и смотрела на князя живыми чёрными глазами. |