Онлайн книга «Музыка тысячи Антарктид»
|
— Правда? Лайонел опустил ее на землю, испытывающе всматриваясь в лицо. — Сегодня ночью, идет? Девушка опустила глаза, но он приказал: — Смотри на меня. — Сегодня, — подтвердила она. И, видя, что ему этого показалось недостаточно, добавила: — Хоть сейчас! — Не такой я изверг, как ты думаешь, — усмехнулся молодой человек. — Попрощайся с семьей! Катя ничего не сказала, лишь кивнула. Она знала — он пытается посеять в ней сомнения, но также знала, что не откажется от него даже за все сокровища и блага человеческого мира. В машине они разговаривали мало, из колонок лились тяжелые, заупокойные звуки четырнадцати частей «Реквиема» Моцарта. Лайонел рассеянно смотрел на дорогу, скучающе перелистывал кнопками пульта мелодии в магнитоле и вполголоса переводил с латыни наиболее интересные моменты: День гнева, тот день Превратит мир в пепел, По свидетельству Давида и Сивиллы. Сколь великий ужас настанет, Когда придет Судия, Который сурово всё рассудит [13] . Откроется книга, Содержащая в себе всё, По чему судим будет мир. И вот, когда Судия воссядет, Все тайное станет явным, Ничто не останется безнаказанным [14] . …Освободи души всех верных усопших От мук ада и бездонного озера. Освободи их от пасти льва, Дабы не поглотил их тартар, И не пропали они во мгле… [15] Девушку угнетал тихий холодный голос ее переводчика на фоне мужского и женского хора, однако говорить об этом она не собиралась. Ей бы следовало лучше подумать, что скажет родителям, только в голову, как назло, ничего не приходило. «Мама, папа, гуд-бай, я решила умереть»? Не очень-то душевно. Машина затормозила возле подъезда. Катя думала — Лайонел сразу уедет, но он поднялся с ней на этаж и предупредил: — Я пришлю в восемь за твоими вещами машину. Девушка нажала на кнопку звонка, и Лайонел отступил. — Кто там? — послышался мамин голос. — Я, — отозвалась Катя. — Ну наконец-то, — заворчала Валентина Васильевна из-за двери, гремя связкой ключей. — Шатаешься где-то, а мне за майонезом нужно тебя послать! Совсем совести нет! Катя посмотрела через плечо и с удивлением заметила, что Лайонел все еще не ушел. — Вот как, — негромко произнес он, — родители, значит, не аргумент… Дверь распахнулась со словами: — Оливковый, две банки. — Валентина Васильевна протянула через порог пакет и деньги, но, увидев за спиной дочери молодого человека, испуганно вздрогнула. — Ты не одна… Катя ощутила толчок в спину и, повинуясь, вошла в прихожую. Лайонел проследовал за ней и, обаятельно улыбнувшись, представился. Мать неловко спрятала за спину пакет с деньгами, пробормотав: — Катя нам не рассказывала… — Наверно, не хотела волновать заранее, — предположил Лайонел и пояснил: — У меня дом в Англии, сегодня мы уезжаем. Валентина Васильевна только открыла рот, но молодой человек не дал ей ничего сказать: — Мой отец ректор университета, обучение Катя закончит в Англии. Ваша дочь будет вам писать письма и звонить. — Катя, как же так?… — только и смогла выдавить мама. — Я уже забрала документы из колледжа, — призналась девушка. Вряд ли она смогла бы придумать более удачное объяснение своего исчезновения, чем отъезд в другую страну. — Катя?… — снова вопросительно повторила мама. Девушка вздохнула, а Лайонел тоном, не терпящим возражений, заявил: — Годом раньше, годом позже — дети уходят. Валентина Васильевна растерянно переводила взгляд с дочери на молодого человека. Потом нерешительно произнесла: — У Кати есть своя квартира, в соседнем доме. Лайонел не шелохнулся, но его ресницы пренебрежительно дрогнули. — Ваша дочь ни в чем не будет нуждаться. — Он наклонился, чмокнул девушку в висок, затем протянул ее матери руку и, легко сжав кисть, промурлыкал: — Был счастлив с вами познакомиться. — И прежде чем выйти за порог, напомнил: — Машина прибудет в восемь. Катя едва сдержала нервный смех, вспомнив, как сама себя впервые чувствовала под взглядом ледяных глаз. Спорить, возражать — это было последним, чего хотелось. Как видно, на мать холодный душ из слов и взглядов подействовал не иначе. Девушка закрыла дверь, сняла верхнюю одежду, а когда уже пошла в свою комнату, Валентина Васильевна обрела наконец дар речи. И первое, что она сказала, следуя за дочерью: — Он такой строгий! — Вовсе нет, — улыбнулась Катя, задумчиво оглядывая свою комнату на предмет вещей, которые собиралась взять с собой. Мама привалилась к стене и долго молчала, а потом сказала: — Кать, Англия ведь очень далеко. В ее голосе не слышалось привычных сердито-возмущенных ноток — лишь смирение и горечь. — Не очень, мам, — ответила девушка. Она испытывала облегчение, что Лайонел вместо нее расставил все точки над i. Ведь шанс быть услышанной родителями, в очередной раз мямля невразумительные оправдания, равнялся нулю. Никто бы даже слушать не стал. А теперь — главное уже сказано, услышано и принято, осталось лишь дернуть за веревку, чтобы опустить тяжелый занавес. С работы пришел отец, мать долго разговаривала с ним на кухне, потом они вместе пришли в комнату. Катя врала, придумывая на ходу, родители изумлялись, задавали вопросы, за ними еще и еще… Ложь давалась легко, потому что кошмарную правду родители необычных детей принимали как должное только в американских комедиях. В жизни для нее места не существовало. Необходимых и любимых вещей собралось не так уж много. Машина прибыла к подъезду ровно в восемь. Уже сидя на заднем сиденье «Хаммера», Катя вспоминала неловкость отца, на прощание поцеловавшего ее в щеку. Мать плакала, просила писать и звонить чаще. Расставание с прошлым далось труднее, чем девушке представлялось. Выбирая особенное будущее, в которое можно пронести лишь любимые вещи, но не позвать с собой дорогих людей, она не переворачивала страницу в своей книги жизни, а закрывала саму книгу. И несмотря на неприятное чувство утраты, осадком цинка осевшего в сердце, делала это с радостью. |