Онлайн книга «А я смогу...»
|
– Господи, Серёжа! Я так её хотела, но меня жаба задушила. Решила, что негоже себя так баловать. – Теперь я тебя буду баловать, – улыбнулся он нежно и хрипло добавил, – ты только люби меня, Лёлька, пожалуйста, люби. Она вскинула на него глаза и на секунду закрыла их, пытаясь удержать слёзы. Ничего не вышло, и из под ресниц предательски заблестело. – Если бы только знал, Серёжка, как я тебя люблю. Если бы знал… Они обнялись и пару минут постояли молча, прижавшись друг к другу. – Сколько времени мы потеряли. – Четырнадцатого октября будет ровно девять лет. – Это официально. А так больше, намного больше. Теперь придётся жить до ста лет, чтобы компенсировать. – Постараемся, – улыбнулась Лёлька, – слушай, а когда я буду старушкой, ты меня как станешь называть? – Что значит, как? Так и буду – Лёлькой. – Смешно представить. Буду вся седая, морщинистая, согбенная – и вдруг Лёлька. – Для меня ты всегда будешь самой красивой. – А внуки будут меня звать бабушкой Лёлькой? – Ну, уж нет. Лёлька – это только моё. Она хлюпнула носом и, стараясь взять себя в руки, спросила: – А здесь что? – А ты открой и посмотри. Ольга разорвала бумагу, и на ладонь ей высыпались несколько шпилек, которые он так старательно выбирал тогда. Под светом фонаря на её тонкой ладони блестели бирюзовая стрекоза, крошечная многоцветная бабочка, пчёлка, божья коровка и невероятной красоты мушка. Лёлька завороженно поводила рукой из стороны в сторону. В глубине эмали вспыхивали искорки, сияли глазки насекомых. – Какая невероятная красота… Спасибо, Серёж. Меня так давно никто не баловал. Девять лет… Как я без тебя жила? Как я не умерла совсем, напрочь? – Хорошо, что ты три дня назад пошла в бассейн. Хотя, даже если бы и не пошла, это тебя не спасло бы. Я бы всё равно тебя нашёл. Побаловались и хватит. Теперь уж точно вместе навсегда. – Я согласна. – Лёль, сделай пучок, а? Я так люблю, когда ты волосы закалываешь, у тебя тогда на шею такие трогательные кудряшки спускаются. – Ты для этого шпильки купил? – Ага. – Хитрец ты мой! Она зажала шпильки зубами и быстро скрутила внизу, почти на шейке, свободный узел, поочерёдно закалывая стрекозу, бабочку, пчёлку, божью коровку и мушку. Закрепила и повернулась к Сергею спиной: – Ну, как? – Ты похожа на весну, – неромантичный Ясенев проглотил ком, перегородивший горло, подошёл сзади и обнял её, нагнувшись и прижавшись щекой. – У тебя золотые волосы, как будто солнце их осветило, и теперь ещё и эта… эээ … красота. – Хотел сказать «мошкара»? – засмеялась Лёлька. – Как ты догадалась? – Просто я тебя так хорошо знаю. И помню, – она коснулась дрожащими пальцами его лица, – поезжай, Серёжа. А то мы так до утра простоим. – Ты знаешь, а я ведь думал, что у меня вот так уже никогда не будет. Чтобы в душе что-то дрожало и звенело, чтобы ком в горле и стоять до утра, потому что нет сил расстаться. – И я об этом думала. Недавно сидела и размышляла: вот мне тридцать два, почти тридцать три, а любовь для меня закончилась в двадцать два. И всё, больше ничего, совсем ничего. А оказалось, что и не конец это вовсе, а просто… затянувшийся антракт. – Всё, никаких больше антрактов. – Договорились. Чувствуя, как в нём поднимает голову стойкая нелюбовь к обожаемой до этого момента работе, теперь вынуждающей его уезжать от Лёльки, Сергей чмокнул её чуть ниже узла волос и усилием воли засунул себя в машину. Повернул ключ, наслаждаясь потрясающей работой автомобиля, к созданию которого, как он любил думать, приложил руку и его друг Олежка Грушин, и, уже отъезжая, в зеркале долго видел, как стоит под фонарём Лёлька, его Лёлька, недостижимая мечта, которая почему-то вдруг снизошла до него и даже согласилась выйти за него замуж. Он мигнул ей стопарями, посмотрел, как скрылись за поворотом и фонарь, и его любимая, порылся в кармане и вытащил коробочку с кольцами. Положив её на щиток приборов, всю обратную дорогу Сергей смотрел на два золотых ободочка под прозрачной крышечкой и улыбался счастливой улыбкой влюблённого человека, жизнь которого не омрачают никакие неприятности. Утром снова была работа. Дела, суматоха. Не ладилось с открытием филиалов в Питере и Нижнем, не подвезли очередную партию красок для аэрографов, сломалась на мойке система регенерации сточных вод. Всё как всегда. Но не совсем. Потому что на его огромном рабочем столе лежали, притягивая взгляд и заставляя улыбаться глупой счастливой улыбкой, их с Лёлькой обручальные кольца, неширокие, с насечками. Лёлька выбрала такие, сказав, что гладкие у них уже были. И он смотрел на них, дивясь, какие тонкие пальчики у его невесты – Лёлькино кольцо входило в его собственное. Часов до одиннадцати Ясень вдохновенно разгребал дела. Наконец, потихоньку всё вошло в нормальное, рабочее русло, и день покатился по обычным своим рельсам. Распахнулась дверь, и без стука, как было у них, на третьем, начальственном, этаже принято, влетел Сима: – Серёнь, смотри, тут из Нижнего прислали варианты помещений, которые нам подобрали. Я уже голову сломал, обдумывая. Глянь ты. Одна голова хорошо, а дальше сам знаешь, – он плюхнул на стол Ясеня несколько листков с фотографиями и описаниями помещений, из которых они должны были хотя бы предварительно выбрать подходящее. Листки разлетелись по столу. Сергей собрал их и сложил аккуратно. Сима увидел коробочку с кольцами и схватил без спросу, что, впрочем, было у них обычным делом ещё со студенческих времён, когда они умудрялись делить абсолютно всё: от единственной сосиски до заработанных копеек. Открыв коробочку и повертев её и так, и этак, Серый Фима восторженно протянул: – Красота! Можно померить? Вдруг я тоже когда жениться решу? – Ты что? – шутливо возмутившись, вырвал у него их рук коробочку Ясень. – Это ж не простые кольца, а обручальные. Они только мне и Лёльке… Господи, Сим! Поверить не могу, что она будет моей женой. У меня, между прочим, к тебе претензии девятилетней выдержки: последняя наша, финальная, так сказать, ссора произошла, когда мы ездили тебя спасать. Так что ты в какой-то степени виновник нашего расставания. – Приплыли, – изумился Сима. – Шучу, шучу. Сам я во всём виноват. Только сам. И теперь намерен всё исправить. Не сердись, Сим, что-то я неудачно как-то пошутил. – Бывает, – миролюбиво пожал плечами друг, – давай, что ли, по Нижнему обсудим? – А без меня никак? – И не надейся. А то в прошлый раз, в Питере, я без тебя выбрал, так кто потом меня ругал за то, что, видите ли, район неподходящий? |