Онлайн книга «Квантовая ночь»
|
– Боже! Правда? – Так он сказал. Но если подумать здраво, что такого со мной случилось? Согласно показаниям его осциллоскопа, я утратил свой внутренний голос. Но внешне моё поведение осталось практически таким же, как и раньше, – так что это слишком абстрактная вещь, чтобы из-за неё наложить на себя руки, даже для психолога. И он ведь пытался исправить то, что сделал, с помощью лазеров, но только сделал хуже, став причиной моего… периода моего плохого поведения. Но что, если я не единственный, кто потерял сознание из-за его аппаратуры? Что, если студент-спортсмен из бизнес-школы тоже отключился, но в себя не пришёл? Такое повисло бы очень тяжёлым грузом, если бы парень так и не проснулся, если бы его жизнь оказалась полностью разрушена по твоей вине. – Боже правый! – сказала Кайла. – Вот именно. – Что же нам теперь делать? – Я сфотографировал документы по его проекту. Давай посмотрим, не упоминается ли в них твой брат. Мы скопировали фотографии с моего айфона на её макбук, чтобы их можно было изучать на большом экране, но не нашли в них упоминания о Тревисе – или подопытном, обозначенном «ТГ». – Может, спросить Уоркентина напрямую? – предложила Кайла. – В принципе можно. Но если он станет отрицать всякую связь с Тревисом, то будет предупреждён и может избавиться от других документов, которые его изобличают. Думаю, лучше будет выждать время. Кайла подумала над этим, затем кивнула: – Ну, это-то я умею. – Что? – Выжидать – навык; я научилась этому у брата. Мы поболтали ещё немного, однако я вздремнул днём, а вот Кайла устала. Чтобы не показаться бесцеремонным, я спросил, не найдётся ли у неё одеяла на диван – прошлой ночью было довольно прохладно. Она встала, повернулась ко мне, протянула руку и сказала: – Не говори глупостей. Мы поднялись наверх и какое-то время лежали, уютно обнявшись, а потом немного отстранились; думаю, она заснула раньше меня, но я тоже вскорости задремал, пока… Пока я внезапно не сел на кровати, безуспешно пытаясь сделать вдох. – Джим? – Я был дезориентирован, и женский голос сбил меня с толку; мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, кто это. Она завозилась в постели, и я ощутил руку у себя на спине. – Боже, – сказала Кайла, – да ты дрожишь как осиновый лист. Помимо этого я весь взмок; простыни подо мной тоже были влажными. В темноте я ничего не видел, кроме двух красных глазков-светодиодов, светящихся, словно глаза демона. Этот кошмар не навещал меня уже много недель, но сегодня он был такой же, как и всегда. Я, в ярости машущий горящим факелом; но, что странно, пламя холодно и неподвижно, а передо мной стоит демон, монстр, тварь, которую нужно остановить, покарать… Я положил ладонь себе на грудь, ощутив, как колотится сердце. – Прости, – сказал я. – Плохой сон. – Всё нормально, – тихо ответила Кайла, снова укладываясь и мягко привлекая меня к себе, в объятия. С этого ракурса я уже не видел светодиодных глаз, не видел ничего, кроме тьмы. 21 – Доброе утро. Итак, некоторое время назад я спрашивал, кто из вас каждый день приезжает в университет на машине; помните? Это когда мы говорили о философских зомби. Так вот, позвольте сегодня задать противоположный вопрос: теперь, когда погода снова установилась, кто из вас каждый день приходит на учёбу пешком? Поднялось довольно небольшое число рук. – Ха, – сказал я. – Я вот делаю так довольно часто. И сегодня тоже пришёл пешком. Я живу примерно в двух километрах к северу отсюда на берегу Ред-Ривер, и, должен вам сказать, идти вдоль берега гораздо приятнее, чем пробираться сквозь потоки машин на шоссе Пембина. Но не сегодня, да. Проходя под мостом Епископа Грандена, я увидел девочку, лежащую в воде лицом вниз. Несколько студентов ахнули. Я кивнул и продолжил: – Она была совсем близко от берега, вероятно, без сознания; течение там не слишком сильное, так что я смог бы добрести до неё и вытащить. – Я сделал паузу. – И так бы и сделал, но посмотрите на эти туфли. – Я вышел из-за кафедры. – Лучшие туфли, что у меня есть. Не кожа, конечно (вы ведь меня хорошо знаете), но они наверняка оказались бы безнадёжно испорчены, вы согласны? А стоят они две сотни долларов. Так что я прошёл мимо. Вы бы сделали то же самое, окажись вы, как говорится, в моих туфлях [63]. Я видел, как меняется выражение лиц студентов по мере того, как они, один за другим, осознавали, что речь идёт о гипотетической ситуации. – Мы и правда вас хорошо знаем, – сказал Борис. – И, если бы это произошло на самом деле, вы бы вмешались. Я улыбнулся. – Вмешался бы. Но почему? – Потому что жизнь девочки гораздо ценнее, чем пара любых туфель. Собственно, нет такого материального объекта, которым вы бы не пожертвовали, чтобы спасти жизнь человека. – Именно, – сказал я и оглядел студентов. – Поэтому предположим, что кто-то из вас… Фелисити, я, конечно, не эксперт, но эти туфельки на вид стоят никак не меньше двух сотен, верно? – Каждая, – ответила Фелисити, улыбаясь. – Так что же? Ты полезла бы за девочкой в воду? – Я бы их сначала сняла. – А что, если… Но она уже разулась. – Ладно, – сказал я, разводя руками в знак поражения. – Но что, если на тебе были бы туфли вроде моих… – Да ни за что, – сказала Фелисити, закатывая глаза. По аудитории прокатился смех. – …которые надо расшнуровывать. На это нет времени: нужно действовать быстро. Ты бы полезла в воду? – Без сомнения, – ответила Фелисити. – Хорошо. Я знал, что это в тебе есть. – Я оглядел аудиторию. – Кто-нибудь ещё? Есть здесь кто-нибудь, кто не пожертвовал бы парой реально дорогих туфель, чтобы спасти тонущую девочку? Никто не вызвался; несколько человек покачали головами. – Хорошо, очень хорошо. Потому что знаете, что за историю я вам только что рассказал? Она произошла на самом деле. Только та девочка тонула не в Ред-Ривер рядом с моим домом. Она умирала от голода в Африке. И двести долларов, которые я потратил на свои туфли, легко могли спасти её жизнь, будучи перечисленными в уважаемое гуманитарное агентство. Если бы я пустил сейчас по кругу шляпу, многие ли из вас почувствовали бы себя обязанными положить в неё двести долларов или долговую расписку на эту сумму, если бы знали, что деньги пойдут напрямую на спасение жизни в Африке? Я не спрашиваю, кто из вас считает, что это было бы добрым делом; я спрашиваю, кто почувствовал бы, что обязан это сделать? |