Онлайн книга «Гадкая ночь»
|
– Конечно. Я перезвоню через пять минут, хорошо? Дай мне пять минут, не больше. Кирстен продолжала что-то бормотать, но мысли майора были заняты другим. – Мартен! – Дочь звонила… – сообщил он, не оборачиваясь. – Всё в порядке? – Не знаю. Спущусь позвонить. Заодно подышу… Он пошел к двери. Поймав вопрошающий взгляд напарницы, спросил: – Что? – Купишь мне лекарство? – Какое? – Он почувствовал себя беспамятным идиотом. – У въезда в деревню есть аптека, до нее метров триста, не больше. Спроси у провизора что-нибудь от тошноты, – терпеливо объяснила Кирстен. – Да, конечно. – Спасибо. Сервас осознал, что напарница, скорее всего, повторила просьбу несколько раз, а его мозг не принял запрос. Его пробил холодный ужас: неужели это последствия комы? Или он стареет и становится рассеянным? Что, если отказал малюсенький участок (пара-тройка клеток серого вещества – ха-ха!) мозга? Он не помнил, случалось ли с ним такое до ранения… В полном расстройстве чувств Мартен вошел в лифт и достал телефон. На сей раз все пропущенные сообщения и звонки были от Марго. Она много раз звонила в течение прошлой ночи, а последнюю эсэмэску написала только что: Папа, не принимай мои слова всерьез. Но умоляю, позвони, я волнуюсь. В холле к нему подошел хозяин отеля. – Как ваша напарница? Вчера она явно превысила норму. – Моя кто?.. – изумился Сервас. – Вы ведь полицейские? – … – Следите за шале? Сыщик молча смотрел на догадливого отельера. – Я ничего им не сказал, не волнуйтесь. Когда они привели вашу… коллегу, я ни словом не обмолвился о вас. Держал рот на замке. Не знаю, в чем замешаны эти люди, но мне они всегда казались подозрительными. Что за мания у современных людей – высказываться на любую тему, даже когда не спрашивают! Мартен и Юлиан
35. Желчь
Мы всю жизнь сравниваем. Дома, телевизоры, машины, отели, закаты, города, страны. Сравниваем фильм с его ремейком, интерпретации одной и той же роли. Нашу жизнь «до» и сегодня, друзей, какими они когда-то были, с их нынешними ипостасями. Полиция сравнивает отпечатки пальцев, следы ДНК, свидетельские показания, версии задержанных и даже – если предоставляется возможность – оружие и боеприпасы. Это называется сопоставительными стрельбами. В Тулузе за подобные… сравнения отвечает секция баллистики полицейской научной лаборатории. Они разместились на четвертом этаже комиссариата. Стенд и контейнер для боеприпасов держат в подвале. На первом этапе осматривают оружие. Так, наличие или отсутствие пыли может указать, сколько времени прошло с последней стрельбы, и если пыли больше рядом с затвором, значит, оружием давно не пользовались. О «ЗИГ-Зауэре», которым занимался эксперт, сказать этого было нельзя, хотя его хозяин майор Сервас заявил, что не стрелял много месяцев. В последний раз, если верить его словам, он доставал оружие из кобуры в полицейском тире, и результаты были, мягко говоря, скромные. «Странно», – сказал себе Торосьян, хмуря лоб. Ему очень нравился Сервас, но этот «ЗИГ-Зауэр» был в деле совсем недавно. Он сделал запись в маленьком блокноте и положил пистолет с этикеткой к «собратьям». «Закончу проверку и “отстреляю” сразу все оружие». * * * Звонок Марго. Он спустился по ступеням террасы и прошел метров сто по заснеженной улице в сторону магазинчиков, надеясь, что дочь все-таки ответит. Ну наконец-то… – Папа… Скажи, что у тебя все в порядке. Я ужасно волновалась. Голос сдавленный… Она сейчас заплачет. У Серваса скрутило желудок. – Со мной все хорошо, милая, – поспешил уверить он, неловко обходя сугробы. – Ночь была… беспокойная, а так все хорошо. Прости, я не видел твоих сообщений, только что прочел. – Это не важно, не принимай всерьез; я злилась, вот и… – Забудь, детка. Я уже забыл. Сервас сказал неправду: его расстроили беспричинная грусть и сетования дочери. Марго впервые в жизни открыто задалась вопросом: «Что я для тебя значу, папа? Почему я всегда на последнем месте?» Возможно, она не так уж не права и он никчемный отец… – Как это забыл?! – возмутилась Марго. О черт! Только не это… Какой же ты идиот, Мартен! Сейчас она снова заведется… Он хотел бы сказать, что любит ее, что найдет время и пусть она даст ему шанс, а вместо этого всю оставшуюся дорогу терпел выговор, мычал в ответ что-то нечленораздельное, но прервать поток сердитых слов не мог. Войдя в аптеку, майор спросил «Примперан» [106]. – В деревне была вечеринка? Веселились всю ночь? – Провизор улыбнулся. Сервас удивленно вздернул брови. – За последние пять минут этим препаратом интересуется второй человек. Майор распрощался, пошел назад и сел на террасе, чтобы дослушать монолог дочери. – Здравствуйте, – сказал подошедший официант. – Принесите мне кофе… – С кем ты разговариваешь? – спросила Марго. – Я в кафе, – чуть раздраженно объяснил Сервас. – Ну и прекрасно, тогда я прощаюсь. И больше не говори мне – никогда! – что я обращаюсь с тобой по-матерински, потому что это ты ведешь себя как маленький мальчик. С тобой очень тяжело, папа. – Мне жаль, что ты так это воспринимаешь. – Не жалей. Меняйся. Целую. Сервас с удивлением смотрел на телефон: Марго четверть часа читала ему нотацию, воспитывала, не дала вставить ни слова, а потом взяла и просто отсоединилась! * * * Кирстен стало легче, тошнота не прошла, но ее хотя бы больше не рвало. Куда провалился Мартен, будь он неладен? Прошло уже двадцать минут! У нее начиналась мигрень, рот словно песком набили, между лопатками болело. Она поплелась в ванную – нужно смыть пот, да и воняет от нее, как от бродяжки со стажем. Кирстен почистила зубы, бросила на пол полотенца, разделась и вошла в кабину. Открыла кран и скользнула под воду. Ровно через четыре минуты она вышла, брезгливо принюхалась и настежь открыла окно. Холодный воздух подействовал как лекарство. Солнце ласкало кожу, ветерок-утешитель кинул в лицо горсть снежинок. Вдалеке залаяла собака, раздался колокольный звон, как будто кто-то позвал кого-то. «Приятно быть живой», – подумала она. |