Онлайн книга «Гадкая ночь»
|
– Ну да, мой сын! – Так что там, наверху? – Ничего! Вы не имеете права… – Что вы прячете? – Вы больной! Кто вы такой, черт бы вас побрал? Не жандарм… Вчера я видел вас в отеле… Что вам от нас нужно? В этот самый момент подал голос телефон Серваса. Он знал, что́ это – его настигли сразу все звонки и сообщения, посланные Кирстен, когда он был на чердаке. Самое время… – Что… У вас звонок… Почему вы не отвечаете? – Тон Лабарта становился все более подозрительным. Нельзя дать ему опомниться. – Ладно, раз так, я сам посмотрю… – Мартен обошел хозяина дома. – Стойте! Подождите! – Подождать чего? – Вам нужен ордер, без ордера нельзя! – Ордер? Вы насмотрелись детективов, старина. – Ничего подобного… Комиссия… Как там она называется… Не важно, плевать на название… Вы не можете запросто врываться к порядочным людям: не знаю, кто вы такой, но я звоню жандармам. – Лабарт достал телефон. – Хорошо, – Сервас кивнул, – валяйте. Профессор закрыл телефон. – Ладно. Что вам нужно? – Почему вы не вызываете жандармов? – Потому что… – Что у вас за проблема? Наверху что-то… неположенное? Запрещенное? Опасное? Я все равно выясню что. Съезжу в Сен-Мартен, вытащу из постели судью и вернусь с ордером. Сервас пошел к выходу, чувствуя спиной взгляд Лабарта. * * * Профессор открывал крышку люка в полуобморочном состоянии. Он увидел норвежку с поднятыми руками, фактически вздернутую на дыбу. Аврора протирала ей лицо и шею холодным влажным полотенцем – очень нежно, а потом вдруг ударила по лицу, оставив след на левой щеке. – Все вышло из-под контроля! Она не должна быть здесь! Нужно доставить ее в отель! – Лабарт кричал, срываясь на визг. Блондинка обернулась. – Кто приходил? Ее муж посмотрел на Кирстен, но та мотала головой и часто моргала. Она была в полной отключке. – Легавый! Женщина напряглась. – Зачем? – Сказал, кто-то в отеле пожаловался на шум в нашем доме. Чушь несусветная! – Лабарт разнервничался, начал махать руками. – Вчера я его там видел. Он пообещал вернуться… Это опасно! – Что за дичь! – Аврора в отличие от мужа не слишком испугалась. – Давай уберем ее поскорее! Вернем в отель! Сейчас! Объясним, что выпила лишнего и плохо себя почувствовала. Аврора бросила взгляд на Кирстен и показала ее телефон мужу. На экране высветилось сообщение: Убирайся оттуда! – Я же говорю! Нужно… – Заткнись! – приказала она. – Расскажи всё, с самого начала. Сделай глубокий вдох. Успокойся. А теперь рассказывай. * * * Сервас наблюдал за шале, стоя у окна номера. Если через три минуты диспозиция останется прежней, придется вернуться туда. Он спрятал машину за первым поворотом и вернулся в отель пешком. Еще две минуты. Сейчас ему очень пригодился бы пистолет… На крыльце шале появился силуэт. Лабарт. Профессор посмотрел в сторону отеля, махнул рукой, и из дома вышла Аврора, поддерживая Кирстен. Супруги помогли ей спуститься по ступеням и повели, медленно и осторожно. Норвежка шаталась, как пьяная. Сервас посмотрел на часы. Он покинул отель четырнадцать минут назад, и они вряд ли успели причинить ей большой вред. 34. Разговоры
Он обтер потное лицо Кирстен влажной салфеткой, пошел в ванную за еще одним стаканом воды и попытался ее напоить. Она сделала два глотка, и ее затошнило. В номер Кирстен привел хозяин гостиницы. Супруги Лабарты, сказал он, объяснили, что его норвежская постоялица, любительница архитектуры, была у них в гостях и перепила: наверное, у нее на родине это обычное дело – забывать свою норму. Сервас не знал, что ответил отельер, но муж и жена оставили Кирстен и удалились, а по дороге к дому все время оглядывались на окна гостиницы. И каждый раз он отступал за штору. Они с Кирстен провалили дело. Теперь Лабарты будут осторожны, как никогда. Они наверняка уже доложили обо всем Гиртману. Как они связываются со швейцарцем? Через фальшивый электронный адрес, доступный только на скрытом веб-сайте, в мессенджере «Телеграм» или через «Чатсекъюэр»? [101] Шлют перенаправленные зашифрованные сообщения? Венсан однажды продемонстрировал ему многочисленные возможности, которые Интернет предоставляет любителям конфиденциальности. – Черт, я ужасно себя чувствую, – вдруг сказала Кирстен. Сервас обернулся. Она лежала на кровати – бледная, с прилипшими к вискам волосами, опираясь на три подушки. – Плохо выгляжу, да? – Отвратительно. – Мы сильно погорели, – хмыкнула Кирстен (во всяком случае, так понял ее слова Сервас). – Эта дрянная садюга Лабартиха нас «сделала». Ух, убила бы обоих… «Аналогично», – мысленно согласился Сервас. – До чего же мерзкий кофе, – пожаловалась Кирстен. – Кажется, меня сейчас вывернет. И кинулась в ванную. * * * Цехетмайер завтракал в пражском «Шератоне», среди толпы китайских туристов. Как же сильно он это ненавидел! Дирижер переночевал в номере 429, после того как весь вечер бродил по Мала-Стране, Староместской площади и, само собой разумеется, посетил еврейское кладбище. Он постоял среди нагромождения камней, в мрачной тишине сумерек между старыми фасадами, сохранившими память веков. Время упразднилось, и Цехетмайер неожиданно расчувствовался. На миг он устыдился слез. У него не оказалось платка, и соленая влага, стекая по щекам, намочила воротник рубашки. Стесняться было нечего: за свою долгую жизнь музыкант видел, как плачут храбрецы и остаются невозмутимыми трусы. Меркнущий свет, безмолвие и размышления обо всех погибших и их истории очистили его душу. Цехетмайер думал о Кафке [102], о Големе [103], о своей дочери, обесчещенной и убитой чудовищем. В ненависти, как и в любви, присутствует чистота. |