Онлайн книга «Можно всё »
|
Стивен Чбоски
О Никите я узнала год назад, так же как и тысяч двадцать человек. Когда он поругался посередине кругосветного путешествия со своей девушкой, и пышная история, вдаваться в подробности которой я сейчас не хочу, разбежалась по соцсетям, федеральным каналам и страничкам каждого, кому только было не лень. Как говорят мои друзья: «Скандальчики, интрижки, позорище». Пытаясь набраться опыта ведения блога, я зашла в его блог под названием «Goodbye Normals». Так называется и моя любимая короткометражка о маленьком мальчике, который решает уехать в путешествие. На тот момент Никита был в дороге уже три года, не заезжая при этом домой. Люди знали его в первую очередь по сериалу, который он снимал о своих приключениях в странах, где они с девушкой были в течение своего трипа. Но писал он тоже очень даже здорово. Я полистала его группу и увидела слова «Now in USA». Я не знала, стоит ли писать, подозревая, сколько народу строчит ему сообщения каждый день. Когда к тебе такое внимание, становишься грубым. Я не хотела разочароваться. Но решила – ладно, что терять. «Здарова, пацан. Пишет тебе твой будущий друг. Ты дальше на север? Черканешь, когда будешь в Сан-Франциско?» К моему удивлению, он ответил: «Йоу. Черкану, как буду. Будущий друг». Мы встретились у фонтана на Маркет-стрит, в самом центре города. Я только выбежала из студенческой парикмахерской, где на мне тренировались добрых пять часов. Только парикмахера-студента я и могла себе позволить, ведь за те четыре года, что меня тут не было, Сан-Франциско изменился. Единственное, что здесь теперь дешево, – это ходить. Все хиппи переехали в Беркли, музыканты, художники и писатели – в Окленд. Во Фриско остались только айтишники и богатая богема в красивых шляпах, дорогих рубашках и дизайнерских очках. И вот навстречу мне идет Никита. Такой, каким было бы логично его представить. Борода, тяжелые сережки в ушах, татухи, кепка, черепа на кофте. Потертый рюкзак. Скейта под мышкой только не хватало. – Привет. – Привет, я Даша. – Я Никита. Идем мутить у негров траву. – Погоди, щас воды куплю – и куда угодно. Мы заходим в магазин и удаляемся в километровые просторы потребительской Америки. – Я о тебе ничего не знаю, кроме того, что волосы у тебя розовые, – говорит он, оглядываясь на меня с улыбкой. – Волосы у меня розовые с сегодняшнего дня, так что даже это сложно считать за факт. Заселян тебе передал привет! Я действительно переписывалась на днях с Максимом и сказала, что хочу встретиться с Никитой. В прошлом году Максим путешествовал по Америке с Ханной, той самой бывшей девушкой Никиты. Вместе Ханна и Никита проехали всю Азию и Африку и спустя два с половиной года после начала пути расстались в Бразилии. Никита продолжил путешествовать по Южной Америке, а Ханна переехала жить в Майами, где получала политическое убежище – один из самых естественных и в то же время извращенных способов остаться, потому что при подаче документов на политубежище ты в течение херовой тучи лет не имеешь права покидать Америку. – Оу! Заселян! Ну это уже о чем-то говорит. – В общем, я такая же, как ты. Тоже пишу и путешествую. Только я все это время делала это чисто для себя, и у меня нет 60 тысяч подписчиков. – Мне иногда тоже хочется, чтобы у меня их не было… На полке с водой ищу негазированную. – Вот, блин, нигде не написано… Нет бы, «con gas» и «sin gas». – Ты тоже из испаноговорящих? Что, в Испании была? – Была, но говорю не поэтому. В Южной Америке выживала. Там либо учи испанский, либо умри. Спрашиваю у кассирши, без газа ли вода. Нигде не написано. – Да, эта без газа, – кивает мне мило китаяночка. Выходим из магаза, открываю бутылку, та шипит. – Никогда не верь китайцам. – Вот теперь ты ее можешь засудить. – Да? Так ты дела решаешь? – Конечно. У меня даже корочка есть. – И что я получу? Свои 88 центов обратно? Ну все, они сами виноваты. Возвращаюсь, меняю свою открытую бутылку на клубничную воду – та хоть поприятнее, раз без газа нет, и выношу из магазина мимо кассы. Никто не обращает внимания. В детстве я постоянно воровала, это у меня в крови. Всё потому, что в одной из прошлых жизней я была вором бриллиантов в Европе, но об этом я узнаю позже. Спустя время жизнь стала наказывать меня за воровство и тем самым отучать от дурной привычки. Теперь я воровала крайне редко, хоть руки иногда и чесались. – А ты откуда, Никит? – Из Москвы. – Из Москвы?! Ну, наконец-то. А то все интересные путешественники то из Беларуси, то с Украины. – С Беларуси? Я даже знаю, наверное, о ком ты говоришь. О Роме Свечникове? – Да. – Ты, кстати, тоже неплохо пишешь. Путешествуют-то уже, знаешь, до фига. А вот материал подать красиво умеет не каждый. – Ты меня читал? Ничего себе. Спасибо. Да, на тебе мой круг всех путешественников, кто мне был интересен и с кем я еще лично не была знакома, практически замкнулся. Так когда ты уезжаешь? – Завтра билет в Корею. – Завтра? Ты что, издеваешься? – Это не я, блядь, издеваюсь, а надо мной издеваются. У меня были грандиозные планы с Аляской, но пришлось от них отказаться. Он рассказывает мне всю историю про закон, наручники, ругань с ментами на границе и прочую безысходность. Суть в том, что ему не продлили визу, которой он не успел даже ни разу воспользоваться, и она заканчивалась 1 ноября. – Почему мы вообще идем покупать траву? Это какое-то унижение. – В смысле? – В смысле тут все угощают. Зачем ее покупать? – Ну, у тебя есть кто может угостить в данный момент?.. Я задумываюсь, откуда вокруг меня практически каждый день трава берется сама по себе, и понимаю, что конкретного источника я назвать не могу. – Это у тебя, Даш, сиськи и задница есть, а я мужик. Мне самому искать приходится. Спрашиваем курящих на углу парней, где здесь продают траву. На перекрестке, который нам посоветовали, стоит куча негров. Один быстро выделяется из толпы и активно шагает нам навстречу, чтобы первым перехватить клиентов. Я по привычке пытаюсь взять любое дело на себя: – Сбивай цену, он щас развести будет пытаться. – Не, у них здесь постоянная. 25 баксов за 2 грамма. Пацан второй день в городе, а уже места и цены знает. Вот он, набитый опытом профессионализм. Негр достает из пакета три веточки. – Что-то как-то маловато, мэн. В прошлый раз было больше… |