Книга Нож , страница 63 – Ю Несбе

Харри кивнул:

– Ты права. И, как я и сказал, я не знаю наверняка, а просто гадаю. Это… – Харри пытался подобрать нужное слово.

– Шестое чувство?

– Да. Нет. – Он сжал виски руками. – Сам не знаю. Помнишь, как в юности перед приемом ЛСД нас предупреждали, что потом, в дальнейшей жизни, у нас в любой момент может ни с того ни с сего случиться рецидив, возникнуть галлюцинации?

Кайя оторвала взгляд от дисплея камеры:

– Я не принимала ЛСД, да мне его никто и не предлагал.

– Умничка. Я был не таким хорошим мальчиком. Некоторые утверждают, что подобные рецидивы можно спровоцировать. Например, стрессом. Или алкоголем. Травмами. Галлюцинации возникают потому, что в организме активизируются остатки старого вещества, ведь ЛСД – это синтетический наркотик и не разлагается, как, например, кокаин.

– И сейчас ты думаешь, не произошло ли и с тобой нечто подобное?

Харри пожал плечами:

– ЛСД расширяет сознание. Под его воздействием мозг выдает бешеную скорость и начинает обрабатывать информацию на таком детальном уровне, что у человека появляется ощущение, будто он постиг космическое знание. Это единственное объяснение, которое я нахожу тому, что вдруг почувствовал: нам надо проверить те зеленые мусорные бачки перед клубом. Ну подумай сама, можно ли случайно отыскать такой малюсенький кусочек пластика в первом же подозрительном месте в километре от места преступления?

– Наверное, нет, – ответила Катрина, не отрывая глаз от дисплея.

– Хорошо. Но, Кайя, то же самое космическое знание подсказывает мне, что Руар Бор – не тот человек, которого мы ищем.

– А если я скажу, что мое космическое знание подсказывает мне, что ты ошибаешься?

Харри пожал плечами:

– Это ведь я принимал ЛСД, а не ты.

– Но это ведь я просмотрела записи, сделанные до десятого марта, а не ты.

Кайя повернула камеру и показала Харри дисплей.

– Вот, пожалуйста, за неделю до убийства, – сказала она. – Какой-то человек выходит из-за камеры, поэтому, когда начинается запись, мы видим только спину. Он останавливается перед ней, но, к сожалению, не поворачивается, и лица его не видно. Его нельзя рассмотреть и когда он два часа спустя уезжает оттуда.

Харри уставился на большую луну, висевшую прямо над крышей дома. Разглядывая силуэт на фоне луны, Харри видел все детали дула и части приклада, видневшиеся из-за плеча человека, который опасался быть замеченным из дома.

– Если я не ошибаюсь, – сказала Кайя, а Харри уже знал, что она не ошибается, – то это «Кольт Канада С8». Не слишком стандартное оружие, мягко говоря.

– Думаешь, это Бор?

– Во всяком случае, спецназовцы пользуются таким оружием в Афганистане.

– Вы хоть понимаете, в какое положение меня поставили? – спросила Дагни Йенсен. Она не стала снимать пальто и уселась прямо на стул перед столом Катрины Братт, обхватив руками сумочку. – Со Свейна Финне сняты все обвинения, ему даже нет необходимости скрываться. Мало того, теперь он знает, что я подала на него заявление об изнасиловании!

За дверью Катрина увидела мускулистую фигуру Кари Бил, одной из трех полицейских, кому поручили охрану Дагни Йенсен.

– Но, Дагни… – начала Катрина.

– Йенсен, – оборвала ее женщина. – Фрёкен Йенсен. – Потом она уткнулась лицом в ладони и заплакала. – Он свободен, а вы не можете охранять меня всю жизнь. Но он… он будет постоянно следить за мной… как крестьянин за стельной коровой!

Плач перешел в хлюпающие рыдания, и Катрина задумалась, что ей делать. Встать, обойти вокруг стола, попробовать утешить женщину или же лучше оставить ее в покое? Ничего не делать. Посмотреть, не пройдет ли это само. Не исчезнет ли.

Катрина содрогнулась.

– Мы продолжаем рассматривать возможность предъявить Свейну Финне обвинения в изнасилованиях и отправить его за решетку.

– Вам никогда это не удастся, у него такой ушлый адвокат! Юхан Крон гораздо умнее вас, это уже все поняли!

– Может, Крон и умнее, но он не на той стороне.

– А вы на той? На стороне Харри Холе?

Катрина не ответила.

– Между прочим, это вы уговорили меня не подавать на него заявление, – продолжала Дагни.

Катрина открыла ящик письменного стола и протянула посетительнице салфетку.

– Конечно, только вам решать, хотите ли вы пересмотреть свое решение, фрёкен Йенсен. Если вы надумаете подать официальное заявление и обвинить инспектора Холе в том, что он превысил свои полномочия и намеренно подверг вас опасности, я уверена, что его признают виновным и вышвырнут из полиции, к вашему полному удовлетворению.

По выражению лица Дагни Йенсен Катрина поняла, что ее слова прозвучали более резко, чем ей самой бы того хотелось.

– Вы не знаете, Братт, – Дагни стирала размазавшуюся от слез косметику, – вы не знаете, каково это – носить ребенка, которого ты не хочешь, и…

– Мы можем помочь вам договориться с врачом о прерывании…

– Хватит уже меня перебивать!

Катрина закрыла рот.

– Простите, – прошептала Дагни. – Я просто совершенно измотана. Я имела в виду, вы не знаете, каково это – носить ребенка, которого ты не хочешь, и… – Дагни вздохнула, – и все равно хотеть его.

В наступившей тишине Катрина слышала топот ног полицейских, пробегавших по коридору мимо ее кабинета. Вчера они бегали быстрее. Они устали.

– Думаете, я не знаю? – сказала Катрина.

– Что?

– Ничего. Я не могу углубляться в это. Послушайте, мы так же сильно хотим засадить Финне за решетку, как и вы. И мы добьемся своего. Он обманул нас, вынудив заключить сделку, но нас это не остановит. Я обещаю.

– В последний раз я слышала подобное обещание из уст Харри Холе.

– Сейчас я даю вам слово от своего имени. От имени всего нашего отдела. Полицейского управления Осло. И этого города.

Дагни Йенсен положила салфетку на письменный стол и поднялась:

– Спасибо.

Когда она ушла, Катрина подумала, что никогда не слышала, чтобы три слога выражали так много и вместе с тем так мало. Так много смирения. Так мало надежды.

Харри положил карту памяти перед собой на барную стойку и внимательно разглядывал ее.

– Что ты там видишь? – заинтересовался Эйстейн Эйкеланн, включивший «To Pimp а Butterfly» Кендрика Ламара. По словам Эйстейна, это произведение было самым простым для стариков, желающих преодолеть закоснелые предубеждения против хип-хопа.

– Ночную запись с места убийства, – пояснил Харри.

– Сейчас ты говоришь совсем как Сеинт Томас ^[32], который прикладывал к уху кассету и утверждал, что слышит запись. Видел документальный фильм про него?