Онлайн книга «Нож »
|
– И что же именно обнаружилось? – ДНК неизвестного в засохшей слюне на краю стакана. – Мужчины? – Да. Они сказали, что на стакане также были отпечатки пальцев. – Отпечатки пальцев? Значит, у них есть фотография. – Харри свесил ноги с кровати. – Александра, ты настоящий друг, спасибо тебе! – Друг! – фыркнула она. – Кто хочет быть другом? – Позвонишь, когда у тебя будет еще что-нибудь интересное? – Я позвоню, когда в моей кровати будет лежать здоровенный мужик, вот что я сделаю. – И она отключилась. Харри оделся, взял чашку кофе, спустился в гостиную, открыл ноутбук Кайи и вошел под своим паролем на страницу расследований Полицейского округа Осло. Он отыскал фотографию стакана в приложении к последнему отчету. Там имелась также фотография содержимого посудомойки. Две тарелки и четыре стакана. Это значит, что стаканами наверняка пользовались совсем незадолго до убийства. Ракель не оставляла посуду в посудомойке больше чем на два дня, и если за это время машина заполнялась меньше чем наполовину, случалось, она вынимала из нее содержимое и мыла все вручную. Стакан с отпечатками пальцев был из тех, что Ракель купила в маленькой стеклодувной мастерской в Ниттедале. Она принадлежала одной сирийской семье, прибывшей в Норвегию в качестве беженцев. Ракели нравились светло-голубые стаканы, и она хотела помочь беженцам, поэтому предложила закупить у них партию посуды для «Ревности». Она считала, это придаст бару еще больше своеобразия. Но прежде чем Харри успел обдумать это ее предложение, он вылетел как из дома в Хольменколлене, так и из числа совладельцев бара. Ракель хранила эти стаканы в шкафу в гостиной. Вряд ли преступник отправился бы туда искать посуду, чтобы утолить жажду после убийства. В отчете было написано, что на стекле имелись также отпечатки Ракели. Значит, она сама дала этому человеку попить, протянула ему стакан. Наверняка воды, ибо в отчете говорилось, что следов других напитков обнаружено не было. И кстати, сама Ракель ничего не пила, в посудомойке стоял только один стакан из голубого стекла. Харри вытер рукой лицо. Значит, к ней пришел человек, которого она знала достаточно, чтобы впустить в дом. Но почему, когда он попросил воды, Ракель просто не взяла из кухонного шкафчика над раковиной купленный в «ИКЕЕ» стакан, а отправилась в гостиную? Она явно хотела произвести на гостя впечатление. Ради кого она так старалась? Неужели любовник? В таком случае их отношения начались совсем недавно, поскольку он не бывал здесь раньше. Харри внимательно просмотрел предыдущие записи на карте памяти: судя по ним, в дом входила и выходила из него только хозяйка, у Ракели за все время не было ни одного посетителя. Вплоть до ночи убийства. Наверняка это он пил из стакана. Харри думал о человеке, увидев которого Ракель, казалось, в первый момент удивилась, но спустя всего лишь пару секунд впустила его в дом. В отчете значилось, что совпадений в базе отпечатков пальцев не найдено. Значит, это не один из действующих полицейских – во всяком случае, не один из тех, кто работал на месте преступления, и не преступник, известный полиции. Этот человек недолго находился в доме, потому что больше нигде его отпечатки не обнаружены. Эксперты, которые работали с уликами, пользовались старым методом: цветной порошок нанесен на поверхность при помощи кисточки. Харри четко видел отпечатки пяти пальцев. Четыре посередине, короткий мизинец повернут влево. На донышке стакана – отпечаток большого пальца. Ракель протянула ему стакан правой рукой. Взгляд Харри пробежал по отчету и нашел подтверждение тому, что он уже знал: на стакане отпечатки правой руки Ракели и левой руки неизвестного. Внезапно мозг Харри забил тревогу, поскольку услышал точно такой же скрип половицы, как и вчера вечером. – Ты вздрогнул! – рассмеялась Кайя, пришлепавшая босиком в гостиную. На ней был синий потертый махровый халат слишком большого размера. Наверное, он раньше принадлежал ее отцу. Или брату. – У меня продуктов в обрез, но мы можем пойти позавтракать… – Не беспокойся, – сказал Харри, закрывая ноутбук. – Мне надо домой – переодеться. Он встал и поцеловал ее в лоб. – Кстати, у тебя красивая татушка. – Правда? – Она улыбнулась. – Ты говорил, что мы, люди, по определению глупцы-незнайки, поэтому нам нельзя делать надписи на камнях или на коже, а можно использовать только водорастворимые краски. Что нам нужна возможность смыть прошлое, забыть, кем мы были. – Господи, неужели я такое говорил? – Ну да: чистый лист, свобода, возможность стать кем-то новым, лучшим. Татуировки ограничивают человека, заставляют его придерживаться старых убеждений. Ты говорил, что если, допустим, наколешь на груди изображение Иисуса, то потом станешь волей-неволей крепко держаться старых суеверий, потому что такая татуировка будет выглядеть совершенно по-идиотски на груди у атеиста. – Неплохо. И я впечатлен, что ты все это помнишь. – Ты был рефлексирующим мужчиной со множеством странных мыслей, Харри. – Раньше я был лучше, надо было вытатуировать эти мысли. – Харри почесал шею. Сигнал тревоги не пропадал, как старая сигнализация, визжащая под окном спальни в ожидании, когда кто-нибудь выйдет и отключит ее. Может, дело не только в скрипе отошедшей половицы? Кайя проводила его в коридор. Он надел ботинки. – Знаешь что? – сказала она, когда Харри, уже полностью одетый, стоял в открытых дверях. – Теперь ты выглядишь так, словно решил выжить. – Не понял. – Когда я видела тебя в церкви, мне показалось, что ты только и ждешь первой возможности умереть. Катрина посмотрела на экран телефона, чтобы узнать, кто это ей звонит. Она помедлила, взглянула на стопку отчетов на своем письменном столе и вздохнула. – Здравствуйте, Мона. Работаете в воскресенье? Приятно видеть подобное усердие. – ИВТ, – сказала Мона До. – Что, простите? – «И вам того же»: сокращение для текстовых сообщений. – Да, я тоже работаю. Без тягача Норвегия остановится. – Что, простите? – Просто старый лозунг: «Без женщин…» Забудьте. Чем я могу помочь «ВГ»? – Я хотела узнать, как продвигается расследование убийства Ракели Фёуке. – Для этого существуют пресс-конференции. – Последняя была уже довольно давно. А Андерс… – Тот факт, что вы живете с полицейским, не дает вам права лезть без очереди, Мона. – Мало того, это ставит меня в самый конец очереди. Потому что вы до смерти боитесь, как бы кому-нибудь не показалось, будто у вас ко мне особое отношение. И я собиралась сказать, что Андерс, конечно, ничего мне не рассказывает, но выглядит он недовольным. Из чего я делаю вывод, что расследование застопорилось. – Расследования никогда не стоят на месте, – ответила Катрина, массируя лоб свободной рукой. Господи, как же она устала! – И мы, и Крипос работаем систематически и без устали. Каждый след, который не приводит нас к цели, все-таки приближает нас к ней. |