Книга Вавилон, страница 93 – Маргита Фигули

— Итак, двадцать кубков и двадцать цепей, — согласился Сибар-Син.

Он задумался и потом уточнил.

— Разумеется, я увижусь с ней на ложе при алтаре Мардука. Пусть думает, что ее осчастливил любовью сам Мардук. Или я недостаточно красив для божества?

— Ты можешь увидеться с ней на ложе Таммуза. Ведь Таммуз, а не Мардук брат Иштар в любви.

— Во время праздника страсти и любовных услад и Мардук опьянен хмелем любви и страсти. Почему она не может принять меня перед ликом Мардука?

— Потому что Мардук требует приношений за это.

— С удовольствием, святейший… Скажи только, чего желает Мардук.

— Ежедневно до самых празднеств утренние жертвоприношения.

— А из чего складываются утренние жертвоприношения?

— Из одного быка, восемнадцати овец, одного теленка, пива четырех сортов, восемнадцати золотых кувшинов вина и восемнадцати алебастровых кувшинов молока.

— Однако желания бога богов не назовешь слишком скромными. — Сибар-Син забарабанил пальцами по дивану и иронически посмотрел на верховного жреца.

— Он более скромен, чем ты, — возмутился Исме-Адад, — а ведь ты всего лишь простой смертный.

— Едва ли, потому что мне и за год не съесть целого быка, восемнадцати овец и одного теленка, а Мардук требует этого на один только день.

— Рассуди хорошенько, Сибар-Син, ведь это ничтожная соринка от твоих богатств, тогда как Мардук оказывает величайшую милость, уступая тебе девушку, предназначенную для него. Имея твое состояние, другой не торговался бы со святым отцом, как с купцом на Базарной площади.

— Да простят мне великодушные боги, — взмолился Сибар-Син, — злые духи на миг вселились в мою голову, но теперь я уже на все согласен. Двадцать золотых кубков, двадцать золотых цепей и утренние жертвоприношения ежедневно вплоть до празднеств.

Исме-Адад на глиняной табличке начертал текст соглашения, и с того дня Нанаи, дочь Гамадана, стала принадлежать Сибар-Сину перед ликом божественного Таммуза и бога богов Мардука. Она предназначена ему в невесты на празднества цветов и любви.

Теперь Сибар-Сину не о чем тужить, так как он заранее знал, что та, которую он купил, будет принадлежать ему. Он мог спокойно и уверенно ждать начала празднеств.

На дочь Гамадана претендовали в Эсагиле еще несколько именитых вавилонян. Среди них был и главный казначей с золотым скарабеем на груди, который ему пожаловала царица. Сановник по делам правосудия, супруг Ноэмы, сестры Набусардара, прятавший под париком свою черную совесть. Египетский посол в Вавилоне, финикиец, владелец рисовых полей, банкир-еврей, открыто поклонявшийся халдейским богам, и многие другие высокопоставленные лица.

Но ни один из них не мог заплатить так много, как Сибар-Син, и Эсагила всем отказала под предлогом, что дочь Гамадана предназначена для божественного Мардука.

Теперь Эсагиле надо было устроить так, чтобы Нанаи приняла участие в празднествах.

При ближайшем же посещении Деревни Золотых Колосьев доверенные жрецов зашли и в дом Гамадана. Отец и дочь с ужасом слушали их напоминания о готовящихся празднествах брачных уз и любви.

Нанаи ответила уклончиво, не обещая, но и не отказываясь. Она старалась сохранить спокойный вид, хотя внутри у ней все кипело от возмущения. Девушка чтила память доблестного дяди Синиба и не могла уступить ни желанию, ни приказу Эсагилы.

* * *

Судьба открывает завесу грядущего только взору провидца. А даром ясновидения, по всеобщему признанию, обладала Таба, сестра Синиба и Гамадана.

Нанаи навестила ее и излила ей свое отчаяние.

Тетушка Таба искоса посмотрела сперва на девушку красивое лицо которой было теперь омрачено печалью, потом на тайник в стене, закрытый черной грубошерстной занавеской, на которой было вышито серебром двенадцать знаков зодиака.

Она потрогала занавеску и сказала:

— Я уже и сама спрашивала тайные силы о твоей судьбе, Нанаи! Ты будешь много страдать.

— Страдать? Почему, дорогая Таба?

— Потому что в твоих жилах течет гамадановская кровь, которая доставляла немало хлопот всем поколениям нашей семьи, честной и непреклонной. Из-за этого много выстрадаешь и ты.

Резко отдернув занавеску, она устремила ястребиный взгляд на полки.

Чего там только не было! Пучки лекарственных трав. всевозможные плоды и миски с отварами. В груде камней разных пород желтел и кусок драгоценного янтаря, солнечного камня. Отдельно громоздились связки глиняных табличек, содержащих сведения халдейских ученых о жизни небесных тел, об их влиянии на жизнь людей и животных. По соседству с ними лежали свитки папирусов, содержащих записи египетских прорицателей, и свитки шелка с толкованиями восточных магов. Тут же висел лук с заговоренными стрелами, по полету которых можно было определить будущее человека. Была там и баранья печень, вылепленная из глины и испещренная надписями, объясняющими смысл указаний отдельных частей этого органа о грядущих событиях в стране. Словом, там было бессчетное множество разнообразных предметов, среди которых тетушка Таба искала миску с водой из волшебного источника. Она вытащила миску, поставила на пол и капнула туда несколько капель елея, который тут же расплылся по поверхности.

Нанаи встала на колени, наклонясь над миской.

Напротив нее опустилась на колени тетушка Таба, и рука ее совершила в воздухе семь кругов; при этом Таба называла различные планеты. Потом она пробормотала заклинания на шумерском языке и уставилась в пятна елея.

Через минуту она сказала:

— Подобно оси, соединяющей два колеса, твоя жизнь соединит судьбы двоих людей. Один из них перс, другой — халдей.

Изумленная Нанаи повторила:

— Один из них перс, другой — халдей.

— Да.

— Боги открыли тебе их имена?

— Нет, Нанаи. Но они открыли мне, что сердце твое принадлежит обоим и ему суждено следовать и за одним, и за другим.

— А показали они тебе дорогу, по которой я последую?

— Да, Нанаи. Ты увидишь Вавилон и предстанешь пред очами царя. На тебе будут покоиться взоры тех двоих и взор царя.

— Взор царя, говоришь? — Она смущенно оглядела свое невзрачное платье.

— Тебе не придется стыдиться своего платья, потому что ты будешь носить роскошные одежды и достигнешь вершины богатства, почета и красоты.

— А узнаю ли я радость, буду ли счастливой?

— Ты изведаешь радость и будешь счастливой. Но не в пору радости, а в пору величайшей печали предопределено тебе узнать цену истинного счастья. Ты станешь родоначальницей нового поколения любящих и праведных, которое родится от плоти и крови твоей и одного из тех двоих.