Онлайн книга «Самая страшная книга. Призраки»
|
Клочков растерянно смотрел то на автомобиль, то на магазин. Предпочел второй вариант. Пулей влетел в помещение, и Ваня захлопнул дверь. Одновременно взревел автомобильный двигатель, колеса шаркнули по асфальту, извещая, что и начальник вышел из передряги невредимым. Ваня уперся в подоконник и смотрел на улицу. Пространство перед магазином было пустым, словно волосатый урод им померещился. Групповая галлюцинация, не больше. Мирно клубился дым над трубой, светились неоном вывески. – Я чуть не обделался, – сообщил Клочков и рассмеялся. – Ты чего ржешь? – взвилась Люда. – У него же зубы, как сабли! – Да ладно, – фыркнул Клочков, – мы бы отметелили тупую макаку втроем. Верно я говорю, Вано? Ваня проигнорировал вопрос. Прильнул к стеклу, бормоча: – Где же он? – Ну и что теперь? – спросила Люда, пряча бесполезный телефон. – Ни одной черточки. – Классика, – осклабился Клочков, направляясь к столу. Он плеснул себе водки в рюмку и вооружился бутербродом. – Эй, Антибиотик, ты не передумал по поводу беленькой? – Козел, – ответила за Ваню девушка. – Да чего вы, ей-богу. Ильин на полпути к полицейскому участку. И соседи наверняка видели что-то и позвонили… – Куда? – не унималась Люда. – А куда звонят, если медведь в город забредет или рысь? Есть службы… – Это не рысь была и не медведь. А мутант какой-то… Сне… – Люда взвизгнула и прижала руки к щекам. – Мать твою, – сказал Клочков. Существо смотрело на них снаружи. Его огромная голова занимала треть зарешеченного окна. Дед рассказывал Ване про такрикасиутов – людей из параллельного мира. Сами по себе они не представляют угрозы, но услышать их означало бы, что ты вплотную подошел к черте, что стенки реальности истончились и ты покидаешь известные тебе пределы. Ване, замершему в метре от чучуна, казалось, что предупреждающий гомон такрикасиутов вот-вот взорвет барабанные перепонки. Великан зарычал, трогая прутья решетки. Покатый лоб, приплюснутый нос, массивная челюсть. Он походил на первобытного человека из учебников, которому нерадивый школьник пририсовал ужасающие клыки и заштриховал морду коричневым фломастером. Шерсть на торсе существа слиплась, красный сироп стекал по подбородку. Лохмы болтались дредами. – Ты же понимаешь, что дедушкиных монстров не бывает взаправду? – спросила как-то мать. – Чучун, – произнес Ваня, отступая в зал. – Знакомый? – осведомился Клочков. – Их еще мюленами зовут, – говорил дед, – или «абаасы кыыла», зверями абасов. А тунгусы – хучанами. Юкагиры зовут «шегужуй шоромэ», убегающими людьми. А русские старожилы – худыми чукчами. – Чучун, – повторил Ваня. – Так якуты называют йети. Йети и чучун – смешные, дурацкие клички, никак не подходили хищной твари, что застила собой окно. – В старомодном ветхом чучуне, – сказал Клочков и залпом осушил рюмку. Люда заныла: – Почему оно на меня пялится? Глубоко посаженные глазки вперились в девушку поверх Вани. Алчные, налитые кровью. Толстые губы искривились, вытянулись трубочкой. Затрепетали ноздри. Люда переместилась к прилавкам. Глазки проводили ее. – А ты ему понравилась, – сказал Клочков, обновляя рюмку. – Красавица и чудовище. – Очень забавно, – огрызнулась девушка. Великан перешел к дверям «Северянки». Поглядел сквозь стеклопакет. На оконце в пластиковом полотне не было решеток, но для существа оно было маленьким. – Заберет тебя, Людочка, в тайгу, – глумился Клочков. – Или в гараж. Или откуда оно там выползло. – Из нижнего мира, – сказал Ваня, и под потолком мигнули лампы. Люда поежилась. – В легендах говорится, что они блуждают между мирами. – Миры, Людочка. Ты же хотела из нашей глухомани смотаться. Высоко в горах, в ледяной пещере, обитает Улу Тойон, бог смерти. Черным туманом спускается он в долины, чтобы разрушать леса и истреблять деревни. Ураганы – это Улу Тойон. Болезнь скота – это Улу Тойон. Одержимые демонами медведи – его рук дело. Будь проклят древний бог, с чьего позволения разгуливают по пограничью гиганты чучуны. Ваня проскочил мимо Клочкова, в холод складского помещения. Боковая дверь выходила на тупиковый переулок среди домов. Фактически он зигзагом вел в пасть чудовища. Покачивались мерзлые оленьи туши на крюках, их тени плясали по кафелю. Шуршал полиэтилен. Парень ощупал лежащие на полках инструменты. Электрический нож, незаменимый при распиливании замороженного мяса. Топорики, молоток. – Эй, Иван! Чучундра слиняла! Ваня разодрал карман своей куртки так, чтобы поместился электрический нож. Зачехленное лезвие высовывалось из дыры. Он отобрал два тесака покрупнее. В зале Клочков уминал салат и тихонько посмеивался. Угрюмая, напуганная Люда курила, примостившись в уголке. – Вот, – Ваня положил тесаки на столик. Клочков презрительно ухмыльнулся. – Кем ты себя возомнил, Чаком Норрисом? Да этот здоровяк нам рыпнуться не даст. Люда вздрогнула. – Но ты же сказал… – Что я сказал? – гаркнул мясник. – Сиди молча и жди спасателей. Или… Клочков уставился на дверь. Лицо его побелело. Люда заверещала. Пальцы Вани оплели рукоять тесака. Из оконца на них смотрел Ильин. Не весь Ильин – только его голова. Оторванная, буквально выкорчеванная. Чучун держал голову за волосы. Из ошметков шеи свиным хвостиком торчал позвоночник. Клочкова стошнило прямо на стол. Существо, скалясь, ткнуло в оконце страшной ношей. Нос мертвого Ильина хрустнул. От второго удара лопнули его губы, и резцы заскрипели о стекло. Третий удар разукрасил стеклопакет трещинами. – Назад! – скомандовал Ваня. Он сгреб Люду в охапку. Существо уронило голову бедного Ильина и когтями выковыривало стекло. Рвало дверное полотно как картон. Не разбирая дороги, люди кинулись на склад. Пока Ваня закрывал складскую дверь, Люда вопила на мясника: – Чтоб ты сдох! Это ты виноват! Это из-за тебя! – Не сейчас, – остановил ее Ваня. – Демид! Клочков будто остолбенел. Ване пришлось потормошить его. Изо рта Клочкова со свистом вышел воздух. Он заморгал изумленно. – Да-да, я здесь… – Выбегаем в боковую дверь. Ильин далеко не уехал. Машина где-то возле магазина. Люда? – Я готова, – сказала девушка, вытирая слезы. Они выскочили из «Северянки», по тесной улочке к полоске ночного неба. Люда споткнулась, ойкнув, упала на четвереньки. Ваня подхватил ее. Она всхлипнула благодарно. Клочков махал им, стоя в конце проулка. |