Онлайн книга «Самая страшная книга. Призраки»
|
Теперь они возвращались домой. Это была любовь, как в книгах, которые запоем читала покойная мама Жени. Полгода романтики, обручальное кольцо, подаренное под переливы саксофона… Счастье – слово, требующее особо бережного отношения. Его нужно шепотом на ухо, а лучше вовсе – телепатически, чтобы не замусолить. На кой черт она вообще заговорила о похищении? Какой петух ее клюнул испоганить это утро? Но отступать было поздно. Баюкая в ладонях чашку пресного кофе, Женя сказала отстраненным голосом: – Варшавцево – страшное захолустье. Все друг друга знают. И его моя мама знала – безобидный чудак, он обитал на окраине, в частном доме, полном котов. Сторожил автостоянку. Дядя Толя Кукушка. Я не боялась его. А зря. Она смежила на миг веки и перенеслась мысленно в шахтерский городок, увидела как наяву обшарпанную пятиэтажку, голубятню, врытые квадратом шины. И возле велосипеда увидела приземистого мужчину в растянутом свитере, его большие детские глаза, его робкую умоляющую улыбку. Зазвенели колокольчики, бородатый дальнобойщик заскочил позавтракать. – Он держал меня в подвале, – продолжала Женя. Ошеломленный Стас слушал, открыв рот. – Три месяца, пока мама сходила с ума и милиция прочесывала степь, а водолазы ныряли в затопленный карьер. – Он тебя?.. Немой вопрос повис в жарком воздухе. Насиловал? А если да, подумала она, Стас изменит свое к ней отношение? Будет он брезговать, касаясь ее тела? «Нет, – сказала она себе. – Только не Стас». Их секс был прекрасен, и этого никто не отнимет. – Господи, – его рука метнулась к Жениному предплечью, к вытатуированному сердцу. Рисунок маскировал тонкий рубец, шнурочек, перечеркивающий вены. – Я соврала, прости. Это был не несчастный случай. – Женя погладила пальцами шрам. – Я сама. – Ну… я догадывался. Из-за… него? – Возможно. Мне было шестнадцать. Соседи косились на меня, словно я виновата, что дядя Толя… что он… В горле першило. Женя отхлебнула остывший кофе. – Маленький городишко. Людям скучно, они выдумывают небылицы. И сверстники сторонились меня как прокаженную. Я была парией. Парни нафантазировали разное про мое пребывание в подвале, – она убрала со лба каштановую прядь. – Но мой ответ – нет. Кукушка не насиловал меня и не бил. Кормил регулярно невкусной рисовой кашей. Такой, комками. Поил сладким чаем. Играл роль доброго дедушки. Он правда был добр ко мне. – Он украл ребенка, – воскликнул Стас. Официантка просканировала взглядом их столик. – Толя стриг мне ногти. Это был своеобразный ритуал. Рассказывал сказки, которые сам и придумывал, очень несуразные, про страну кошек. Котью страну, – Женя поймала себя на том, что улыбается горько, – и фотографировал полароидом каждый вечер. – Прочитав смятение на лице Стаса, она уточнила: – Одетую. В моей истории нет эротики. – Да ну, – усомнился он и смочил губы в пивной пене. – Я скучала по маме, а он утешал меня. Говорил: подумай, как ты уйдешь? Как мы будем без тебя? Мы – это он и его кошки. Дюжина, не меньше. Они жили в подвале. Постоянно ползали по мне, без конца перебирали лапами, месили меня как тесто. – Так вот почему… – Почему я не люблю кошек, – заключила Женя. – Три месяца я сидела в провонявшем кошачьей мочой кирпичном лотке. А они терлись, терлись, терлись. Там везде была шерсть, забивалась мне в рот, в ноздри, в легкие, и я плакала, лежа в коконе из шерсти. А Кукушка утешал меня и кормил из ложечки. Но эта неприязнь к котам пришла позже. А тогда я воспринимала их как друзей. Как сокамерников. И дядю Толю воспринимала как друга. Он не желал мне зла. По какой-то причине он не мог меня отпустить, и я тосковала, но… обвыклась. И я была достаточно взрослой, чтобы понимать, что он… ну… дурачок. – И как же ты выбралась? – Дядя Толя приносил мне раскраски. Уходя, он забирал фломастеры с собой. Он был глупым, но кое-что соображал. Однажды я тайком вытащила из фломастера стержень. Написала записку и сунула под ошейник коту, который, я знала, бегал во двор к Толиной соседке. – Умница! – восхитился Стас. – Соседка вызвала милицию. Помню, как мужчины в бронежилетах вели меня по коридору, а дядя Толя стоял на коленях, лицом к стене, и провожал меня взглядом. Он рыдал. – Его посадили? – Отправили в психушку на принудительное лечение. Не знаю, жив ли он. Наверное, жив. В девяносто девятом ему было лет пятьдесят. Одинокий псих с кучей блохастых котов. – Ты будто оправдываешь его! – проворчал Стас. Женя поигрывала локоном, рассматривая вытатуированное сердце. Думая про обшарпанную ванну и про то, как бритва полосует кожу и вода становится багровой. Истеки она кровью в шестнадцать, ничего бы не было: ни Стаса, ни счастья, ни этого пыльного шоссе с дурацким быком на пьедестале. – Моя мама, – медленно сказала Женя, – была не такой, как твоя. Более сухая, сдержанная в эмоциях. – Считаешь, мама со мной сюсюкает? Пожалуй, она так считала, но это была белая зависть. – Твоя мама – великолепна. И моя любила меня, но никогда не говорила об этом. И, похоронив единственную дочь заочно, она сломалась. Начала злоупотреблять спиртным. Она страдала, словно я не вернулась к ней, словно меня не спасли. Нервы свели ее в могилу. Взбудораженный Стас залпом допил пиво и заказал второй бокал. Шел две тысячи двенадцатый год, и его алкогольная зависимость еще не превратилась для Жени в проблему. – Почему ты заговорила про маму? – Потому что впервые фразу «я люблю тебя» я услышала от человека, укравшего меня. Это подкупало ребенка, не избалованного лаской. Кто скажет, что творилось в больном мозгу дяди Толи Кукушки? – Да наверняка он дрочил на твои фотки! – выпалил раскрасневшийся Стас. Сообразив, что сболтнул лишнее, он осекся и порывисто пересел к Жене. Обнял ее и прижал к себе. – Прости. – Прощаю. Он очертил пальцем алое сердце. Так нежно, что она замурлыкала тихонько. Он спросил, глядя ей в глаза: – Почему ты раньше молчала? – Это не те вещи, которыми хочется делиться… – С первым встречным? – обиделся он. Женя потерлась носом о его шею по-кошачьи. – Я рассказала тебе, потому что в какой-то степени ты тоже вытащил меня из того подвала. Ту частичку, что не могла освободиться и пребывала в заточении. Помог порвать с прошлым. – Я – твой супермен, да? – И мы – одна команда. Статуя быка колебалась в знойном мареве. Стас предложил заказать пиццу. В августе тест на беременность покажет положительный результат, и они отметят радостное событие шампанским. На седьмом месяце у Жени пойдет кровь, темная, со сгустками. Врачи скажут, что младенец умер и она пятнадцать недель носила в себе мертвого ребенка. Женя вытребует фотографию: крохотное тельце в околоплодных водах. Сморщенное личико. Малыш. Мальчик. |