Онлайн книга «Поцелуй, Карло!»
|
– Ты угадала, сколько изюма в шоколаде было в смеси драже, это настоящий талант, – сказала тетя Джо. – Просто у меня было время их пересчитать, пока Пичи вдавалась в детали угощений на празднестве. Так много перемен! Да еще и венецианский столик с десертами. Сколько вообще бывает начинок для канноли? – Мэйбл стряхнула несколько розовых кокосовых хлопьев с воротника. – Все невесты нервничают и хотят, чтобы все сложилось так, как им мечталось. И она так долго ждала свадьбы. Так что дадим ей возможность насладиться, – примиряюще сказала тетя Джо. – Давайте дальше говорить о них только приятное, девочки. Согласны? Какое-то время женщины ехали молча. Потом Мэйбл обернулась и сказала: – А бутерброды с творогом были ничего, вкусные. Калла стояла у входа в гараж Палаццини и осматривалась. – Кто-нибудь! – позвала она. Никто не отозвался, и она вошла внутрь, туда, где в воздухе висели запахи моторного масла и сигарного дыма. Она посмотрела на пол, где были изображены красным номера от одного до четырех, означавшие места парковки машин, услышала тихое стаккато сквозь звуки приглушенного радио в диспетчерской, так что пришлось подняться по ступеням. Гортензия сидела за столом, изучая каталог семян от «Берпи», когда Калла легонько постучала в открытую дверь. – Извините. Я ищу Ники Кастоне. – Зачем? – спросила Гортензия, не поднимая головы от картинок со шпорниками. – По делу. – По какому делу? – Гортензия оторвалась от каталога и уставилась на Каллу поверх очков. – Театральному. – Вы продаете билеты? Если так, то он слишком стар для цирка. – Нет. Ники у меня работает. Ну, вернее, работал. И сейчас я хочу взять его обратно. – Тогда это другой Ники. – Я вполне уверена, что тот самый. Он сказал, что работает здесь днем. Он таксист. Водитель «четверки». Около шести футов ростом. Шатен, почти рыжий. Голубые глаза. Милая улыбка. Превосходные зубы. – Не такие превосходные, как у меня. – Гортензия изобразила улыбку. – И у вас прекрасные зубы. – Я знаю. Не жалуюсь. У моих предков были крепкие зубы. И я заботливо чищу их с содой и солью каждый вечер. И по утрам. – Старинные средства лучше всего. – Не забывайте этого. – Меня зовут Калла Борелли, – сказала Калла, протягивая руку. – Миссис Муни. – Гортензия ответила на рукопожатие. – По вечерам Ники работает у меня в театре. – Капельдинером? – Суфлером. Но теперь и как актер. – Он играет на сцене? – Он заменил актера, и сейчас он мне необходим. Актер, который играл эту роль, будет отсутствовать весь сезон. Его мать сломала бедро. – Ужасно. Сломанное бедро – это первый шаг в небытие. – Я слыхала, – печально согласилась Калла. – А вы что делаете? – Я режиссер. – Девушка? – Ну да. У нас семейное дело. Не думаю, что я должна за это извиняться. Или должна? – Нет-нет. Женщины нынче трудятся вовсю. Хоть на меня взгляните. Диспетчер. Работаю с азбукой Морзе. Ну да. «Вестерн Юнион». И посмотрите вокруг. Рози-клепальщица [42]. Она выпускала танки «Шерман». Да, делайте что хотите. Война все изменила и для женщин тоже. Ну, для вас. – И я так считаю. – Лучше оставьте ему записку. Он на рейсе, наш трудяга. Сейчас повез кого-то в Нью-Йоркский международный аэропорт. Гортензия протянула Калле блокнот. Калла настрочила записку и отдала ее Гортензии. – Борелли. Интересно, хоть одна семья осталась жить в Италии? Или все перебрались в Америку? – Я не знаю. Многие из нас переехали. Я никогда не была в Италии. – Но это интересный вопрос тем не менее, не правда ли? – Интересный. – Калла почувствовала, что Гортензия ее внимательно изучает. – Что-то не так? У меня ощущение, что у меня комбинация выглядывает или еще что. – Нет, мисс Борелли, все хорошо с комбинацией. Просто смотрю на вас. Я часто смотрю на людей. – Приятно было познакомиться, миссис Муни. Калла выдавила улыбку и попятилась из диспетчерской. Гортензия, подойдя к окну, наблюдала за Каллой, спускавшейся по лестнице гаража. Ники ехал через Эмблер, тихий пригород Филадельфии, где извилистые улицы были покрыты новой щебенкой, а по обочинам тянулись ряды платанов. Зеленые лужайки, окаймлявшие каменные дома, больше походили на ковры, чем на траву. Он тихо присвистнул, воображая цены на недвижимость в этом райончике. Притормозив, Ники вглядывался в номера зданий и в конце концов нашел № 17 на Макино-стрит, дом мистера и миссис Эллисон. Гортензия обычно давала Ники поездки в международный аэропорт Нью-Йорка, зная, что чаевые бывают щедрыми, а ему необходимо поднакопить денег на медовый месяц. То же самое она делала для двоюродных братцев Ники, когда они ходили в женихах. Гортензия была женщиной заботливой. Ники сверился с адресом и увидел три желто-коричневых чемодана, выстроившихся вдоль дорожки к дому георгианской архитектуры. Двери дома были настежь. Когда Ники выпрыгнул из машины и стал грузить чемоданы в багажник, на пороге появилась маленькая блондинка лет сорока и замахала рукой. – Скорее! – закричала она. Ники побежал по дорожке и влетел в дом. – С мужем что-то случилось! – воскликнула миссис Эллисон. На ней был темно-синий костюм, в руке шляпка с белой лентой. Муж ее сидел на стуле, держась за голову. – Сэр? Мужчина посмотрел на Ники. Глаза его были затуманены и не сфокусированы. – Мы опоздаем на самолет, – нервно сказала его жена. – Вашему мужу нужно срочно в больницу. – Что с ним не так? – Надо ехать немедленно. Ники помог мужчине подняться и провел его по дорожке до самой машины, где и усадил на заднее сиденье. Женщина обежала машину и села рядом с мужем. Ники врубил аварийную сигнализацию и помчал по улицам Эмблера, а миссис Эллисон криками подсказывала ему дорогу к больнице. Ники слышал, как миссис Эллисон нежно утешала мужа. – Гэри, держись, мы уже почти на месте, – говорила она между командами. Ники посмотрел на них в зеркало. Гэри лежал на руках жены. – Пожалуйста, скорее, – взмолилась она. |