Книга Странное происшествие в сезон дождей, страница 63 – Виктория Платова

— Ты еще помнишь об этом?

— Я его потеряла. Через неделю после того, как мы расстались. Ты позволишь взглянуть на подарок позже?

— Конечно. Сегодня твой день, и ты вольна делать все, что захочешь.

— Я вольна делать все, что захочу, всегда. И сейчас я намерена ненадолго похитить у тебя твою очаровательную спутницу. А ты отправляйся к гостям, вон по той тропинке, мимо пальм. С Шоном ты уже знаком, а он представит тебя остальным… Идемте, Дарья!

Дарлинг и рта не успела раскрыть, как они уже шли по направлению к дому.

— Я говорила вам, что сегодня у нас планируется африканская вечеринка? — на ходу шепнула Даша.

— Нет.

— Сейчас подберем вам что-нибудь подходящее из моего гардероба.

— Но…

— Не переживайте, у меня масса ни разу не надеванных платьев. Возьмете любое, какое вам понравится.

В доме было сумрачно и прохладно: под потолком почти бесшумно работали вентиляторы. Взору Дарлинг предстала огромная, едва ли не стометровая гостиная, больше похожая на музейный зал. Две пары колонн, широкая дубовая лестница, ведущая на второй этаж; кожаный диван, несколько кресел, несколько длинных низких столиков, шкуры на мраморном полу. И — огромное количество скульптур, панно и масок на стенах. Надо будет рассмотреть все это поподробнее, но в целом Кристиан не соврал: собрание артефактов может составить честь любому музею. В том, что это именно артефакты, у Дарлинг не было никаких сомнений: такие вещи не покупаются на рынках и в сувенирных лавках по случаю, за ними нужно предпринимать долгие и опасные экспедиции, шансы возвратиться из которых — пятьдесят на пятьдесят.

— Впечатляет, — задумчиво произнесла Дарлинг, разглядывая один из столиков: это была выдолбленная из цельного куска дерева лодка, покрытая стеклянной столешницей.

— Африка — моя любовь, — просто сказала Даша. — Давняя и, пожалуй, единственная. Я скучаю по Африке. Если бы могла — забрала бы ее с собой… Но это невозможно, увы.

— Разве для вас существует слово «невозможно»?

— Представьте себе… К черту «вы»! Давай на «ты». Не возражаешь?

— Нет. Давайте попробуем…

Даша неожиданно обернулась и ухватила Дарлинг пальцами за подбородок. Жест был нежным и властным одновременно, и от него у Дарлинг засосало под ложечкой.

— Мы же договорились! Ты.

— О’ кей. Давай… попробуем.

Высвободившись из цепких пальцев хозяйки, Дарлинг судорожно вздохнула и только сейчас заметила легкое движение в глубине гостиной.

Пес.

О нем Кристиан тоже упоминал, вот только он не сказал, что это очень красивый пес. Порода Дарлинг неизвестна, но она в жизни не видела таких красивых псов. Светло-песочный окрас, идеальные пропорции, гордо посаженная голова, широкая грудь, мощные лапы и вытянутый струной хвост. Пес неслышно приблизился, повел ушами и беззвучно оскалил пасть с устрашающего вида клыками.

— Все в порядке, Амаку, — даже не обернувшись к псу, сказала Даша. — Все в порядке, успокойся. Это друг.

Друг!.. С каких это пор Дарлинг стала другом? Впрочем, возможно, это всего лишь кодовое слово, которое заставит собаку захлопнуть клыкастую пасть. И не предпринимать против Дарлинг никаких действий.

Пес приблизился к Даша и привычно сунул голову ей под руку.

— Это Амаку. — Хозяйка погладила пса между ушами. — Познакомься с нашей гостьей, Амаку. Она — друг.

Только теперь Амаку позволил себе обнюхать Дарлинг (это не заняло и пяти секунд) — и снова отошел под сень хозяйской руки.

— Серьезный пес…

— Одно из немногих существ, на которых я могу положиться.

— Очень красивый.

— Очень старый. Скоро он покинет нас, но лучше об этом не думать.

— Он не выглядит старым…

— Это ничего не меняет. — Лицо Даша осталось безмятежным, хотя она говорила о неутешительных вещах. — Идем, нам нужно многое успеть.

Сунув окурок в стоящую на стеклянной столешнице раковину, полную керамических бус, и положив рядом с ней так и не развернутый подарок Костаса, она прошла к лестнице. Дарлинг, еще раз оглянувшись на Амаку, последовала за ней. А пес лег у нижней ступеньки, положив голову на лапы. В нем было что-то, что смутило Дарлинг, показалось неправильным. И только преодолев пролет, она поняла: Амаку ни разу не залаял, он даже не рыкнул, увидев незнакомого человека.

— Он не подает голоса?

— Нет. Никогда. Он убивает бесшумно.

Даша засмеялась своим завораживающим смехом: теперь он состоял из мелких разноцветных камешков и солнечных зайчиков. Камешки полетели вниз — туда, где лежал грустный, разлученный с хозяйкой Амаку. А солнечные зайчики метнулись вверх, чтобы раствориться в потоке света, льющемся со второго этажа.

В противовес нижней гостиной, верхняя оказалась намного меньше. Скорее ее можно было назвать холлом — с диваном, несколькими тяжелыми резными комодами вдоль стен и плазменным телевизором на стене. По телевизору шел диснеевский мультик «Русалочка», но звук отсутствовал. На полу, застеленном огромным персидским ковром, валялись игрушки.

В холл выходили двери пяти или шести комнат, но главную достопримечательность составляло огромное панорамное окно. За ним скрывалась терраса, которую Дарлинг уже видела со двора. Терраса была заставлена плетеной мебелью, а на круглом инкрустированном столике стояла целая батарея бутылок. На полу, чуть левее от входа на террасу, валялись два рюкзака и два скатанных спальника, а правее располагалась стойка с большим количеством радиоаппаратуры.

Африканского здесь было намного меньше, чем на первом этаже. И оно оказалось не в пример радостнее: пара домотканых гобеленов со стилизованными животными и охотниками с копьями, несколько больших, очень качественных фотографий саванны и овальный деревянный щит с геометрическим черно-белым рисунком — в простенке между двумя комнатами. Симметрично щиту у противоположной стены стояли большие напольные часы с маятником.

На террасе все еще маячили шляпа с жилеткой, и Дарлинг ждала, что Даша окликнет их. Но та прошла к дивану и нагнулась над ним. А потом поманила Дарлинг пальцем.

На диване, скрестив ноги по-турецки, сидела маленькая девочка в наушниках. Увидев мать, девочка потянулась к ней и обвила рукой за шею, но взгляда от экрана так и не отвела.

— Это Лали, моя дочь, — сказала Даша.

Ума. Лали. Умалали. Несмотря на африканское имя, Лали оказалась светловолосым белокожим и синеглазым ребенком ангельской внешности. До сих пор Дарлинг была равнодушна к детям, но Лали вызвала в ней чувство восторга и умиления. Правда, восторг и умиление через секунду оказались разбавленными еще одним чувством, плохо поддающимся классификации: самый красивый и самый преданный на свете пес, самый красивый на свете ребенок — что возомнила о себе эта женщина? А если добавить сюда мужчин, которые ищут ее десятки лет? И других мужчин, готовых драться за нее? И еще одних мужчин, готовых врать в глаза, что не влюблены в нее?.. И Дарлинг нисколько не удивится, если две кошки Даша тоже окажутся совершенством.