Книга Золотая лихорадка, страница 106 – Николай Задорнов

Загруженные инструментами и мешками, лодки старателей теснились на полузатопленной отмели. Отполированные волнами плахи бортов с набухшими сучьями, как с зеркалами, поблескивали.

— А ну, ребята, — сказал Гуран, вскидывая ружье, — первому пароходу, который вышел на нашу реку!

— Ура батюшке царю, братцы, во славу империи! По милости его величества государя императора нам послано первое русское паровое судно! — подхватил Федосеич охрипшим голосом. — Во славу российского мореплавания и полицейских адмиралов. Салют двадцать один выстрел кораблю-первооткрывателю, вошедшему в наш порт из-за границы!

На груди старого матроса сегодня нацеплены медали и Георгиевский крест.

Молодой старовер выстрелил вверх из винчестера, старатели грянули «ура» и со всех сторон загремели залпы.

С Кузнецовской стороны, где высился бревенчатый амбар и белели крыши пекарни и конторы, шла лодка. Худенькая Катюшка в платке гребла. На корме правил Василий Кузнецов в широкополой шляпе и в широком полосатом поясе. На скамейке, в косоворотке и картузе, с ружьем и с мешком в коленях, сидел Илья Бормотов.

— Вот бы на пароходе поехать! — сказал он.

Илья сошел на берег. Васька перекидал ему на руки багаж и оружье и сам перепрыгнул.

Катюшка быстро затянула платок покрепче, вскочила, схватила тонкими ручонками шест, судорожно упираясь худыми и сильными, как пружины, ногами, загнала лодку на затопленную низину между двух отвалов породы.

— Видишь, какая высокая вода подошла! — рассеянно говорил Василий. — На Амуре большая прибыль. Течение давно ослабевало, а никто не замечал.

Василий с тоской посмотрел на товарища. Он сознавал, что и сам сильно виноват перед ним. Может быть, потому не мог найтись, настоять на своем, убедить Ильюшку не уезжать.

— Илья, — крикнул он вслед.

Но Илья шагал туда, где поставили стол и полиция вела проверку и перепись. Ваське невольно бросилось в глаза, что старатели рослые, рослей солдат и все одеты хорошо, с оружием. Стуча сапогами в гальку, он пробежал по отвалу и догнал товарища.

— Право, пошли бы вместе, как только отряд уберется. Ведь я уговорюсь. Вернемся вместе, как будто поисковая партия от фирмы Бердышова.

Илья на миг приостановил ход своих тревожных дум.

Баржу до Амура поведет на буксире пароход. Солдат и полиции Илья не боялся. Ему все надоело тут. Он не хотел задерживаться.

Вася заметил, что тревожный взор Ильюшки опять метнулся куда-то далеко-далеко.

— Ты меня провожать не ходи! — сказал Илья.

— Все равно они вниз в Николаевск пойдут, а не к нам, вверх. Ты выгадаешь немного.

Илья сам понимал, что с Васькой под видом поисковщика от богатой фирмы было бы спокойней. Но ему не хотелось тут оставаться, его тянуло домой.

— И надо Сашку подбодрить!

— Сашку выручим, — ответил Вася.

Простившись, Илья почувствовал себя наконец свободным. Теперь он отстал и от артельных обязанностей, и от товарищей, и от погони за выгодами и золотом.

«Домой!» — подумал Илья и впервые за все лето заликовал. Только сейчас он почувствовал, как изболелась тут его душа.

Илья надеялся шепнуть Сашке с Тимохой, что их в беде не оставят, обратятся к Бердышову и к знакомым чиновникам.

Подошел сбоку полицейский-гиляк Ибалка. У него темные усы, растянутые черной редью по губе.

— Иди! — улыбаясь велел он.

— Куда?

— Сюда!

— Зачем?

Илья с высоты своего роста посмотрел на маленького полицейского. Ибалка отступил шаг и, тараща маленькие глаза, неловко стал доставать из-под пуговицы полицейский свисток с запутавшейся цепочкой.

Когда Ибалка засвистел, подошел пожилой полицейский и взял Илью за левую руку. На правой повис Ибалка. Илья почувствовал, что гиляк сильный.

— Что вы? — удивленно сказал Илья.

— Арестованный! — ломая ему руку до боли, ответил Ибалка.

— Я же не бегу…

— Знаем! — ответил старый полицейский.

— Пустите меня! — вдруг сказал Илья и оттолкнул обоих.

— Да-да! — тихо сказал Ибалка, словно он этого и ждал.

— Ты что это! — подходя, рявкнул урядник Попов. — Ждем тебя давно. В кандалы его!

— Нет кандалов! — сказал пожилой полицейский.

— Сколько кандалов привезли на Сахалин, понимаешь, — сказал Ибалка, — а не хватает! Почему не бежал? — обратился он к Илье. — Бежал бы, и за тебя хорошие деньги получили. — Он засмеялся. — Беги!

Илья знал, что за пойманных беглецов платят. Даже за убитых беглецов платили. Генерал Корф приказал гиляков нанимать в полицию. Ибалка сам, говорят, убивал беглецов не раз.

И вот теперь обессиленный Илья сам попался ему. Попал, когда ни до чего нет дела. И хочется лишь домой. Его, кажется, покинули находчивость и смелость, сошла удаль. Схватили в самое неподходящее время. Он вспомнил каторжных, пересыльную тюрьму в городе. Илья ужаснулся. Вместо того чтобы поскорей попасть домой, он сам попал под арест.

Илья надеялся, что, может быть, его отпустят.

— Отдай! Это мое! — закричала в толпе женщина. Илья увидел, как полицейский схватил рябую Анфиску за руки, а урядник вытащил у нее из-под фартука тяжелый мешочек.

— Твое! — с насмешкой сказал урядник Попов.

— Я мыла, мыла сама…

— Постой! Постой! Да тебя из Перми хозяйка разыскивает. Дай-ка я погляжу на тебя. Приметы есть. Рябая!.. Знакомая личность. Живо их на пароход! В трюм!

Анфиску схватили крепко и потащили. Анютка пошла сама. Анфиска пыталась грызть руки. Полицейский ударил ее по обеим щекам. Ей живо закрутили руки назад и связали.

— Я тебе покажу кусаться!

— Убей! Убей! За свое, это трудом нажитое.

— Ага, признаешь сама, что хищничала.

— Мы не бежали и в Перми не были никогда, — стала объяснять Анюта.

— Бежали обе из заведения. Хозяйка розыск объявила! — пояснял Попов, обращаясь с трапа к толпе. — Мы так и знали.

— Так не с каторги, а из бардака! Отпусти их! — сказал Илья.

— Как золото открылось, люди стали всюду исчезать!

Женщин отвели на пароход. Анфиска там истерически заголосила.

— Бьют их! — говорили женщины в толпе.

— Этих можно бить! Сколько хочешь! — сказал Ибалка. — Видишь, как завыла. Врезали ей как следует! Они еще притворяются больше, знают свое дело. Ей еще не то будет!

— Их не бьют! Кому они нужны, — сказал Попов. — Руки о них пачкать. Это у них золото вытаскивают. А им жалко! — Урядник засмеялся.

Шаркая голенище о голенище, подошел Телятев.