Книга Золотая лихорадка, страница 41 – Николай Задорнов

А за рекой все лязгали и стучали и мутили воду, так что не похожа она была на горную. «В такой воде не постираешь!» — подумала Таня.

— Сколько тут народу собралось! — удивлялся Федя.

Василий показал на берегу прошлогодние ямы. На рукаве потока установили бутарку. По узкому деревянному желобу понеслась веселая вода.

— Кустового золота немного, — сетовал Василий. — Оно полосой пошло. Бобы-то золотые вглубь растут… Это ты, отец, нас научил, если сверху золото выберется — надо копать колодец.

— А где был куст? — спросил Егор.

— Вот тут.

Егор отошел пятьдесят шагов и содрал мох.

— Как мох драть, так золото брать? — удивился Василий. — Снял, как одеяло, а под ним — как риза, сплошь блестит!

— Молчи! — сказал Сашка.

Василий и Сашка стали делать большой разрез. Егор рубил лес на устои. Татьяна хозяйничала.

В зеленой туче комарья, на мокрой земле среди берез и лиственниц забелел обширный балаган.

Над лесом высилась красная крутая скала с лохматой вершиной. «За ней должен быть ключ, чистая вода!» — подумала Таня. У подножья скалы, в прозрачной зеленой воде, бежавшей в речку, громоздилась груда сине-желтых, ржавых камней.

На берестяной лодке подъехал молодой человек. На нем фуражка с выцветшим околышем и сизая куртка с линялыми отворотами и с блестящими пуговицами.

— Кого же бог несет? — спросил Егор.

— Мой товарищ приехал! — с оттенком гордости ответил Вася. — Студент из Петербурга.

Егор когда-то видел студентов в Перми и Екатеринбурге.

— А я думал, полиция! — сказал Кузнецов, поздоровавшись со студентом за руку. — Что же ты, молодой, а бороду не побреешь? У нас на Амуре молодые бреются.

— Я, Егор Кондратьевич, очень рад с вами познакомиться. Много слыхал про вас от самых разных людей… Вам, наверно, покажется удивительным, как я тут очутился? Да, живу далеко, в Петербурге, учусь, голодаю там, конечно, и вот, узнав от своего товарища, сибиряка, про прииски, давно задумал податься на заработки и заодно посмотреть Сибирь. В Петербурге живу на малые средства, считаюсь вечным студентом, мне все это надоело! И вот судьба меня занесла… Представился удобный случай — один из родственников, доктор, отправился на службу в город Благовещенск из Петербурга и взял меня с собой за казенный счет.

Парень на вид был чистый и славный и с первого взгляда понравился Егору. Страшно было слышать, что здоровый человек и неглупый на вид, с руками и с ногами, мог голодать. Есть же такие места на свете!

— Ну и как же звать вас, барин?

— Я тут не барин. Зовите меня Алексеем, Алешей, или, как меня тут все зовут, Студент! И все! А вон уж идут к вам паломники!

По колено в траве двигались какие-то люди в длинных рубахах.

— С приездом, Егор Кондратьевич! — заговорил бритый молодой мужик, снимая картуз.

По его примеру, все стали кланяться. Целая толпа крестьян в неподпоясанных рубахах и в широких шароварах вышла на обтоптанную площадку.

— Делегация-то с того-то берега, пришли до вашей-от милости, попроситься. Сами от села Вятского на Амуре, не извольте сомневаться.

Егор и не сомневался. Вятских слышно было по говору.

— Мы с Силинской-от стороны, участок-от нам достался ладный, да хотели разделить артель, чтобы не тесниться, друг от друга не хватать…

— Дозвольте, ваше степенство, испытать счастья на вашей стороне, на Кузнецовской, — заговорил старик в поддевке. — За резом мы не постоим. Десятинки ли, сколько ли укажете, то будем вам предоставлять. Мы — Ломовых, поди слыхали?

Егор знал двоих Ломовых, которые гоняли почту, приезжали в Уральское не раз.

— А я — Ломов Порфирий! — сказал бритый молодой вятич. — А это Тимофей Лукич Ломов, — почтительно обратился он к старику, — сосед с нами Ломов Лука, Кузьма тоже Ломовых.

— Надо пустить! — посоветовал Сашка. — Че же не пустить!

— Будьте благодетельны! — сказал старик, и вятские, как по команде, стали опускаться на колени.

— Только не отдавай, отец, участка за ключом, — попросил Вася, с силой втыкая в песок лопату, вытаскивая ее и опять втыкая. — Там засечки есть. Знакомый моет, он еще не приехал. Он обязательно приедет…

— Да нам и не надо за ключом-от, — отвечал молодой Ломов. — Нам-от вот тут, до ключа, дадите пятнадцать-от сажень, и ладно!

— Гляди-ка, гляди-ка, кто сюда прется! Егор Кондратьевич, уж не выдай нас… — испуганно сказал старик Ломов.

Небольшая лодка с разгона выскочила на песок. Тимоха Силин, спотыкаясь о рубленый кустарник, побежал на бугор.

— Кондратьич! Егорушка! — воскликнул он.

Мужики обнялись трижды.

— А нам говорили, что вы стреляли друг друга и живете во вражде! — осклабился вятский старик. — А вы — братья… Тьфу ты, как спугали!

— Чем же тебя испугали? — спросил Студент.

— Люди откуда-то взяли, что у нас с тобой зависть друг к другу! — сказал Тимоха. — Ждут, что у нас драка будет, одни за тебя, другие за меня! Видишь, все выборов ждут.

— Занимайте место, где не занято. Земля божья. Все будет общественное! — сказал Егор. — Реза платить не надо. Процента, значит! Потом на общество будем все платить десятинку. И на общественные работы придется выходить работать.

— А мы думали, Тимофей Иваныч, что вы за нами погнались, чтобы вернуть на свою сторону, — ухмыляясь, сказал старик.

— Вы не крепостные! — ответил Силин. — Да и я не дикий барин! Да на что вы мне? Речка большая, а вы, как бараны, сбились.

— Конечно, надо занимать места! — сказал Егор. — А то ссоры начнутся.

Со стороны ключа появились два монаха и стали кланяться.

— Благослови! — сказал Силин.

Рыжий монах перекрестил его и дал поцеловать руку.

— Беседу хотим! Беседовать! — сказал маленький монах, похожий на кавказца.

— Можно побеседовать! — ответил Сашка-китаец. — Че нельзя, что ль?

Монах и его благословил.

— Давай крест целовать. Крест есть? — спросил Сашка.

Поверх рясы монах одет был в брезентовую куртку. Он распахнул ее и дал поцеловать Сашке крест.

— Скажи, Егор, — расспрашивал рыжий монах, — правда ли, что ты заявку сделал и отдал все обществу? Мог бы продать богатому промышленнику, войти в пай. Почему же ты за выгодой не погнался?

— Христос так учил! — отозвался Силин.

— Конечно, так велел! — подтвердил Сашка.

— Артельный народ боится, нет ли тут худого умысла, греха! — сказал рыжий монах.

— Здесь, на твоей стороне, — сказал маленький монах, — попадаются следы неизвестных людей или существ, живущих в тайге. Предупреждаем тебя.