Онлайн книга «Золотая лихорадка»
|
— Чем же это я подвел? — вздрогнул Тимоха. Он почувствовал, что получил первый неожиданный удар, что теперь начинается только, а дальше так и пойдет. — Не-ет… — со злом ответил он, готовый сопротивляться. — Конечно, сплоховал! — сказал Котяй и шагнул поближе. — Еще ты покаешься! — вдруг тонко выкрикнул он. — Приятель, называется! — А как я тебя ублаготворял! — упрекнул Никита. — Друзья мы с тобой были. — Всю деревню застелили кумачом… — Злая слюна вылетела у Котяя брызгами, словно во рту был не язык, а весло. — Тимша! — сказал Жеребцов посуровей. — Народ тебе не простит! — Бог не простит! — перебил Котяй. — Народ запомнит… — Это ты мне угрожаешь? — Тимоха разогнулся и подошел к нему с таким видом, словно готов был достать до Котькиной рожи. — Ну, что? Подумаешь, Егор сосед! — сказал Котяй и бросил кайлу в сторону. — А что тебе? С ним ты никогда не заживешь, как с нами! — С нами ты бы ни в чем не нуждался! — подтвердил Никита. — Ведь я тебе намекал, что же ты упустил это дело? Ведь ты нам свой, мы бы тебя не выдали и не подвели. Был бы староста-президент! Хочешь Анфиску, золота ли, спирту, товары прямо в Уральское доставляли бы, домой, жене… Дети учились бы… Мог бы послать их в город. — Что с ним говорить! — сказал Котяй. Он нагнулся за кайлой и шагнул к Тимохе, как бы желая его раскайлить, как ком руды. — Эта власть впрок тебе не пойдет! — опять забрызгался он слюной. — Себе взял, а нас разорил! Мы-то думали, что ты молчишь, так понимаешь с полуслова… А ты куда загнул! Подвел нас! — Эх! — сказал Никита. Тимоха заметил, что хотя Никите следовало бы огорчаться сильней Котяя, а он как-то подобрей сегодня. Из-за отвалов вышли выбранный сборщиком налогов Гуран и Камбала с ружьями. Гуран в штанах с лампасами и в казачьем мундире с Георгиевским крестом на груди. У него рыжеватые обгрызенные усики с добела выцветшими, опущенными вниз кончиками и карие маленькие глаза. Сразу видно, что Гуран и Камбала — при исполнении общественных обязанностей. У Камбалы за поясом револьвер новейшей марки и охотничий нож. Говорили, что Камбала точит его так остро, что можно бриться. — Не смей указывать! — сказал Тимоха, оглядывая Котяя с ног до головы. — Я — сам! И все! А что ты мне приятель, это докажи… — Я те докажу! — ответил Овчинников. — Угощали вы меня? За мое же кровное, намытое! Сколько ты у меня выгреб? — Ну уж вот это ты зря! Разве мы пользовались? — сказал Никита. — Это мы-то? — раскрыл рот Овчинников. «Уж молчал бы… Чью дочь твоя жена к приезжим водит!» — мог бы Тимоха сказать Никите, но сдержался. Камбала и Гуран, как дисциплинированные чиновники, ждали, пока помощник президента отругается. Наконец, видя, что он пререкается без толку, Гуран сказал: — Поехали! Президент ждет! Тимоха сразу сел в лодку. — Егор велел на восходе быть, — сказал Камбала. Первые лучи ударили сквозь частый ельник на седловине, и лодка уперлась в пески Кузнецовского берега. Егор затянул ее рукой. — Работы много! — вылезая, пожаловался Камбала. — Мыть теперь нам с тобой не придется! — ответил Егор. Сосед всегда представлялся Тимохе задумчивым, а сегодня показалось ему, что Егор чем-то особенно озабочен. Кузнецовы уже позавтракали. Васька с безрадостным лицом провез на промывку тачку и нехотя поздоровался, приподняв мятую шляпу. — Че у тебя рожа кислая? — спросил Тимоха, более желая оживить самого себя, чем Ваську, и рассеять этот страшный чиновничий дух, который, словно тень, навис над дощатым, вымытым после завтрака столом, где предстояло решать дела. Тимоха не знал, в какое больное место угадал он Ваське и Егору. — Где-то Катьки не видно? — нарочито зевнул, добавил Тимоха. Речь шла о том, что отчисления на общественные нужды надо собирать уже сегодня вечером. — А че с Никитой творится? — перебил деловой разговор Тимоха. — Они с Овчинниковым злы! — А Никите че? Он же разбогател! — ответил Камбала. — Как это? — Он понял, что не на тех напал! — сказал Гуран. — У него нет ни ума, ни грамотности для обхождения с людьми, ничего нет, что тут потребуется для общества, — подтвердил Силин. — Никита вчера говорил: поеду домой, буду торговать с инородцами… — Грабить! — вставил Гуран. — И вдруг нашел два самородка. Один с кулак. Другой плоский, с пол-ладони. — А он не сердит на тебя? — спросил Егор. — Нет… Мы дружные! — отвечал Камбала. — Я со всеми дружен. «И Егору бог помогает! Умилостивил такого врага!» — подумал Тимоха. — Никита что-то к тебе подъезжает, — сказал Егор. — Да он зря старался!.. Это он для вида сердит. Как же! — отозвался Тимоха. «Конечно, — полагал Тимоха, — Жеребцов еще может отомстить и мне и Егору…» Сегодня с утра Силин наслушался… … — Не надо было тебе вчера показываться! — хитро сказал ему Сапогов. — Тогда бы выбрали тебя, а не Егора! Был бы ты не помощником! Силин знал, что сосед льстит, лжет и утешает. — Весь народ допрежь был за тебя! — подтвердили вятские бабы из артели, с сожалением оглядывая Силина. — Благодетель наш! — поклонилась встретившая его толстая баба, с большими и бесчувственными глазами навыкате. Отпустив своих помощников, Егор пошел в забой. … Егор покайлил, размялся. Приостановился, разогнулся, слышно стало, как грозно шумит река. В горах скоро начнут таять снега. Небо стало чистым и синим, только чуть заметны на нем белые прядки, как бы уходят последние остатки непогоды. Где-то близко уж лето, жаркий зной. — Ну, что, сын? — спросил Егор, когда подъехала тачка. Василий мрачен и работает нехотя. — Может, женишься? — На ком это? — деланно удивился Вася. — На Катерине… — А-а! — отозвался он. — Я пойду сватать, — сказал Егор. — А то… Васька не смотрел ему в лицо и все отводил глаза. Татьяна ничего не промолвила, подала Егору новую рубаху. «Вот как приходится! Все не как у людей!» — подумал Егор. Минуя ломовский участок, он прошел за ключ к матросу. Федосеич и Катя обедали. Егор поклонился. — Бог на помощь. — Кушать с нами! Милости прошу! — ответил ему матрос. Катя подала Егору котелок и ложку. |