Онлайн книга «Золотая лихорадка»
|
— Вода установилась. Все обратно приходят. Теперь я домой съезжу. — А кто за тебя? — Сашка и Силин. Они будут править вами всю осень. Егор долго думал, брать ли Василия. Он замечал, что и Кате хотелось бы ехать. Но ведь надо их там сразу венчать… И с Натальей еще надо все уладить. «Налетать прямо с хода, с лодки на тройки и в церковь по новой дороге?» На прииске теперь все в порядке, и все будет хорошо, если кто-нибудь не выдаст. Конечно, пуля всегда может каждому прилететь. Но здесь сами все с ружьями и с характером. Жаль было оставлять Василия. Но и дела без него нельзя оставить. Только пока Василий тут, Егор мог надеяться на Сашку и Тимоху. Они берегут его, и он помогает им. Егор чувствовал, что надо ехать домой. «Сердце вещун!» — полагал он. Приехал Никита. — Да ты что? Куда это? — спросил Жеребцов. — И я не железный! — отвечал Егор. — Домой поеду. — Послушай, Егор Кондратьевич, — сказал Ломов, — мы же тебя выбрали, а ты уезжаешь. — Да я что вам, нанялся? — рассердился Егор. — Вы на самом деле решили, что я городской голова или американский президент, нет, тут не республика… — Егор, постой… Ну, дай, Никита, ему стихнуть! — сказал Силин. — У меня же дом, пашня. Да и семья. К попу надо. — Да мы же тебя выбирали… — Я вам говорил, что не согласен. Я не казачий атаман! — Просим! Не уходи! Порядка не будет… — сказал Никита. — Будет и порядок. Остается Силин. — Правильно, правильно! — сказал Камбала. — Поезжай домой. Долго на прииске никогда не живи. — Что же, я своих детей подведу! — А как на тот год? — спросил Ломов. — Да я еще, может, в этом году вернусь. — Кто участки будет распределять? Люди ушли, места бросили. — Участки за ними. На тот год к петрову дню не придут — забирайте… — Мне, по моему характеру, трудно союзников найти! — сказал Никита. — Но я еще, Егор, с тобой поборолся бы… На рассвете Сашка с Силиным провожали Егора до Гаврюшкиного караула. На посту и Гаврюшка сел в лодку. — Почему такое беспокойство? — спрашивал Егор. Но ему никто не отвечал. — Слава богу, вывезли тебя! — сказал Гаврюшка, когда виден стал Утес. — Мотай дальше один! — сказал Силин. — Иди! — сказал Сашка. — За Васю, Таню и Катю не бойся. Они работают и лучше без тебя намоют. Вернемся вместе. А ты ходи. Твоя не надо здесь зря быть. Опять потянулись острова и берега, недавно вышедшие из-под воды с длинными рядами трав, поваленных буйными волнами в прибыль и непогоду. На Утесе Егор узнал, что парохода на подходе нет и еще долго не будет. Егор пошел на телеграфный станок. Телеграфист сказал, что раньше чем через месяц пароход не придет. — Добирайся сам! Долго плыл Кузнецов вверх по течению. Он шел протоками, стараясь сократить расстояние. Попалось чье-то зимовье. Оно стояло на возвышенности среди дубового и липового леса. Давно Егор не видал липы и дуба. Приготовил на всякий случай ружье, зная, что может встретиться незнакомый, чужой человек. Из зимовья выбежал человек и что-то кричал. Егор узнал сына Родиона Шишкина. — Это наше охотничье зимовье, — рассказывал Митька, — нынче год холодный, все ветер и ветер. Я вас сразу узнал! Фигура ваша очень заметная. А как отец, моет? — Моет. — А я не могу… Не люблю этого дела. Митька шел на зверя и не хотел возвращаться. «Хорошие тут люди!» — подумал Егор. Он вытопил печь и нарубил дров, чтобы оставить их взамен сгоревших. Он уснул сладко и спокойно, как давно не спал. Утром еще раз обошел зимовье, постоял под липами, посмотрел, вспомнил молодые годы, проведенные в бедности там, где хорошие липовые леса. А счастья там не было, и поэтому не жалко было старых мест и старой жизни. А липа была там красивая. И лыко было. К ночи Егор добрался до Тамбовки и остановился в избе Родиона. А еще через четыре дня, не встретив по дороге ни одного парохода, намокший и промерзший, он вышел на родной берег напротив своей пашни и дома. — Ветер встречный измучил совсем, — сказал он жене, входя с мешком в избу. В избе пусто. Никого нет, кроме жены. И она какая-то расстроенная. — Васька женился! — Боже ты мой! — всплеснула руками Наталья. — Да что это они, взбесились — все враз! Егор не сказал, что живут молодые невенчаны. — Говорят, в этом месяце не было парохода! А кто еще? — И не говори! Петрован задумал жениться. Поехал седне к невесте. На Ольге — дочери телеграфиста. Ни че она! А Настя! Настя-то… — Наталья вдруг горько заревела и долго не могла прийти в себя, — замуж за «пароходного помощника». Помнишь, с дикими глазами, чубатый гуран бегал на «Ермаке»? Ты вот раз приехал, он на тебя доро?гой все пялился. Вот он до помощника капитана дослужился. Призналась, к нему тогда верхом ездила. — Надо всех сразу отделять! — решительно сказал Егор, грузно садясь и чувствуя, что нет отдыха. — Дедушка вон идет. Недоволен, боится, что внуки из крестьянства выйдут… — А ты знаешь, у нас рыжего попа под духовный суд отдали. Алешка Айдамбо написал на него донос, что берет взятки и вымогает у гольдов меха. И так, говорят, грамотно все расписал и форму знает, как составлять доносы, что нашего рыжака отставили и скоро выселят с семьей. Стан и приход перейдут Алешке. И школа. Егор все эти долгие годы враждовал с рыжим попом. Поп брал много незаконных поборов. Но он охотник, рыбак, пахарь, мыл золото. — А теперь кто будет? — спросил Егор. — Айдамбо будет! Он шибко грамотный! * * * Егор поехал по всем делам в церковь. Отец Алексей стал объяснять ему: — Я — русский! И ладно! А гольды? Кто их гольдами пазвал? Это все он! Что такое гольд? Это голь, беднота. Зачем он нас так звал? Наверху есть деревня. Савоська говорит, что он сказал Муравьеву: «Там Гольди», и не объяснил, что деревня. Нет, это поп стал всех звать «гольди». «Вот человек как хорошо обучился грамоте!» — печально подумал Егор. Он возвращался верхом среди темневших вечерних полей. «Я теперь сам буду хозяин, — сказал ему на прощание Айдамбо. — И сам буду просвещать инородцев!» Осенью Кузнецовы сыграли сразу две свадьбы. Самородки Егора ушли на гульбу и на обзаведение молодых. Для обоих строилось по дому, нанята была плотничья артель, для домов закуплено все лучшее и дорогое. |