Онлайн книга «Сказка сказок, или Забава для малых ребят»
|
Карадония, вернувшись с огромной охапкой хвороста, запалила огонь, над которым подвесила большой котел, вскипятила воду и, вылив ее в бочку через проделанную сверху дырку, насмерть обварила дочь, у которой оскалились зубы, будто она объелась сардинской травы, и слезла кожа, как у линяющей змеи. И когда мачехе подумалось, что ненавистное тело падчерицы уже слезло с костей, она выбила крышку и увидела — о ужас! — собственную дочь, сваренную злой [378] матерью. Вырывая волосы, расцарапывая лицо, колотя в грудь, заламывая руки, ударяясь головой об стены, топоча ногами, она подняла такой грохот и шум, что сбежалось все селение. Делая невообразимые вещи и выкрикивая слова непроизносимые — так что не находилось ни слова ее утешить, ни средства ее успокоить, — побежала к колодцу и — бултых! — бросилась вниз головой и сломила себе шею, явив на своем примере, сколь верно сказанное: кто в небо плюется, тому в лицо вернется. Как только окончился рассказ, по знаку, данному князем, перед собравшимися внезапно появились Джаллайсе и Кола Яково (первый — повар, а второй — смотритель дворцовых погребов), одетые, как одеваются коренные неаполитанцы, чтобы прочесть следующую эклогу: Парна́я
Эклога Джаллайсе, Кола Яково ДЖАЛЛАЙСЕ Давненько не видались, Кола Яково! КОЛА ЯКОВО Привет, привет, Джаллайсе! Откуда путь-дорогу держишь? ДЖАЛЛАЙСЕ Из парной. КОЛА ЯКОВО Парная? да в такой-то зной? ДЖАЛЛАЙСЕ А мне чем жарче, тем приятней. КОЛА ЯКОВО И лопнуть не боишься от жары? ДЖАЛЛАЙСЕ Я лопнул бы, когда бы не пошел. КОЛА ЯКОВО Чего ж ты там приятного нашел? ДЖАЛЛАЙСЕ Приятно мне смягчать в пару те огорченья, что бывают на миру; ведь поневоле разбирает зло смотреть, как все наперекосяк пошло. КОЛА ЯКОВО Тебе, из бани, показалось сгоряча, что я не голову, а тыкву на плечах ношу и ничего не понимаю? Мир плох, согласен; но причем парная? ДЖАЛЛАЙСЕ Чем больше мнишь, что понимаешь, тем меньше истинного пониманья! Ты думаешь, что я тебе толкую про ту закрытую парную, где лежа чуть не помираешь от жары? Но нет, я говорю о той, которую лишь вспомнишь — пропотеешь, и выйдет с потом вся печаль, чтобы от болей жизни отдохнуть, ибо что вижу, — так и давит грудь. КОЛА ЯКОВО Вот новости! Ну что ж, тебе не одному такая баня голову закружит… А вроде не осел ты по уму, хоть кажешься им иногда снаружи. ДЖАЛЛАИСЕ Итак, хочу тебе сказать, что есть на свете некая парная, где выпарится все добро и зло. Пусть радость в жизни ты гребешь лопатой, пусть в чести плаваешь — коню по грудь, однажды все, как смерть, надоедает; а если так — открой-ка уши и речь мою внимательно послушай, и, может быть, она тебя утешит. Ибо доходят в нас до пресыщенья любые почести и наслажденья. КОЛА ЯКОВО Э, да тебе подарок нужен за старанье! Ну так рассказывай, я весь вниманье! ДЖАЛЛАЙСЕ Вот, скажем, ты приметил хорошенькую цыпочку, во всем тебе по вкусу, засылаешь свата, устраиваешь брак: все, что, почем — согласны оба, и родные, и тотчас нотариуса кличешь; он для вас, как принято, контракт напишет брачный [379]. И вот в один прекрасный день ты входишь в дом, целуешься с невестой; она разряжена — в шелках и побрякушках, но ты и сам не промах: ты, как князь, блистаешь наилучшею одеждой. Тут музыканты уж гурьбой идут, тут пир горой да танцы до упаду, но ты, с удвоенною жаждою награды, ждешь ночи! Ждешь так, как не ждут моряк — попутных ветров, писарь — тяжбы, как не стремится вор к густой толпе, как не стремится врач к людским болячкам. И вот приходит ночь: ночь — вестница несчастья, что темным трауром не просто так обвита: твоя свобода, бедный, в ней убита! Пищит, несчастная, в объятьях у жены… в голых руках… ей даже цепи не нужны! Ну, стало быть, пройдут три дня постельных ласк, лобзаний, комплиментов, а на четвертый — вот уж душно, как в дыму; муж задыхается, как от жары, как в бане, клянет тот день, когда она ему впервые встретилась, да и ее саму, причину разочарований! Бедняжка не успеет рта раскрыть… как: «Вон пошла!» — схватил за щеки, смотрит исподлобья: на ложе с ней — двуглавого орла изображает мрачное подобье [380]; |