Книга Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей, страница 91 – Диана Гэблдон

Под стопкой покрытых копотью сценариев для пьес нашлись часы с боем, принадлежащие Марсали. Конечно, они остановились, но были целыми и приятно тренькнули, когда я взяла их в руки, что вызвало у меня улыбку.

Может, это хороший знак перед дорогой. В конце концов, даже если мы с Джейми – в компании Йена и Рэйчел – немедленно отправимся в Ридж, то все равно не успеем преодолеть горы в Северной Каролине, ведь все перевалы на зиму занесет снегом. Продолжить путь по суше мы сможем не раньше марта.

Не выпуская часов из рук, я вздохнула и представила себе весенний Ридж. Замечательное время для прибытия, а погода – подходящая для занятий строительством и огородом. Можно и подождать.

Я заслышала шаги Джейми по булыжной улочке, которые резко остановились. Я открыла загон и увидела, что он замер у того места, где погиб Анри-Кристиан. Постояв там пару секунд, Джейми перекрестился и пошел в мою сторону. Печальный вид сменился улыбкой, когда он протянул мне небольшой кожаный мешочек.

– Смотри, саксоночка!

– Что это?

– Один из мальчишек Филлипса нашел, пока копался тут в обломках, и принес отцу. Протяни руки.

Я подставила ладони, и из мешочка высыпались на удивление тяжелые темно-серые кубики свинца – литеры из полного набора… Я взяла один из брусков и прищурилась.

– Шрифт «Каслон Инглиш Роман»?

– Не просто шрифт, саксоночка. – Джейми потер ногтем кубик с буквой «Q» – из-под серого налета блеснуло что-то желтое. – Заначка Марсали.

– Боже, и правда! Я совсем про них забыла. – В самый разгар британской оккупации, когда Фергус во избежание ареста не показывался дома, меняя укрытие каждую ночь, Марсали отлила шрифтовой комплект из золота, тщательно натерла каждый кусочек жиром, сажей и чернилами и носила их в мешочке под передником на тот случай, если ей и детям придется внезапно сбежать.

– Да и Марсали, я думаю, тоже. – Ей было не до этого, и улыбка Джейми вдруг померкла. – Видимо, после ухода армии она спрятала литеры под кирпичами камина – Сэм Филлипс нашел их, когда разбирали дымоход. – Он кивком показал на обугленные остатки типографии. На дымовую трубу обрушилась стена, но большая часть кирпичей, теперь аккуратно сложенных стопками, уцелела. Их можно продать.

Я осторожно ссыпала кубики с буквами обратно в мешочек и глянула на Кларенса.

– Пожалуй, надо заказать у ювелира набор огромных акупунктурных игл. На всякий случай.

Чарлстон, Королевская колония

Южная Каролина

Тем вечером лорд Джон и его племянница Дотти ужинали в небольшой таверне на берегу, где воздух пропитался запахами рыбы, угрей в винном соусе и кальмаров, которых здесь запекали целиком в хрустящей панировке из кукурузной муки. С удовольствием сделав глубокий вдох, Джон усадил Дотти на табурет и сам сел рядом, наслаждаясь трудным кулинарным выбором.

– В такой момент человек с уверенностью представляет, что может съесть все блюда в заведении, – сказал он племяннице. – И его не волнует тот факт, что желудок не безграничен и придется что-то выбирать.

Дотти, хоть и неуверенно, тоже принюхалась. К рыбным ароматам теперь примешивался запах свежеиспеченного хлеба – служанка подала большую буханку и масло на тарелке с узором в виде четырехлистного клевера (в соответствии с названием таверны).

– Ой, как пахнет! – Дотти вся засветилась. – Можно мне тоже? И еще бокал сидра?

Джон с радостью наблюдал, как голодная Дотти откусывает хлеб и вдыхает аромат напитка, превосходящий даже кальмара, которого он в итоге заказал, вынужденный что-то выбрать. Правда, перед ним Джон съел еще десяток свежеочищенных устриц. Дотти взяла запеченного хека, но пока не ела, а лишь ковыряла его.

– Днем, когда ты отдыхала, я ходил на пристань, – сказал Джон, отрывая ломоть хлеба, чтобы обмакнуть его в соус из хрена с устричным рассолом. – Поспрашивал кое-кого: нашлась парочка человек с лодками, и они не прочь быстренько свозить нас в Саванну.

– Насколько быстро? – с опаской уточнила Дотти.

– По воде до города чуть больше ста миль. – Джон пожал плечами, стараясь держаться как можно более непринужденно. – С попутным ветром и хорошей погодой займет дня два.

Дотти бросила скептический взгляд на закрытые ставнями окна таверны, которые дрожали от порывов ветра и дождя.

– Сейчас октябрь, дядя Джон, а в октябре погода обычно непредсказуема.

– Откуда ты знаешь? Мадам, можно еще уксуса к кальмару? – обратился он к жене хозяина, и та кивнула. – Откуда ты знаешь? – повторил Джон свой вопрос.

– Сын нашей домовладелицы – рыбак. И муж тоже. Он умер в прошлом октябре, попал в шторм, – с сочувствием добавила Дотти и засунула в рот последний кусочек хлеба.

– Тебе обычно не свойственна подобная осторожность, – заметил Джон. Ему принесли уксус, которым он теперь поливал хрустящих кальмаров. – Божественно, – сказал он, пережевывая. – Попробуй. – Он наколол одного на вилку и подал племяннице.

– Верно. Ну и… – Дотти смотрела на кальмара без особого интереса. – Сколько займет путешествие по суше?

– Дня четыре. Опять же, при хорошей погоде.

Она вздохнула, поднесла вилку с кальмаром ко рту и, немного помедлив, откусила его с видом римского гладиатора, готового сразиться с крокодилом. После чего сразу побелела.

– Дотти! – Джон вскочил, опрокинув табурет, и поймал едва не свалившуюся на пол девушку.

– Фу, – наконец вымолвила она и с позывом к рвоте бросилась на улицу. Джон подоспел вовремя, чтобы подержать ее голову, пока Дотти избавлялась от хлеба, сидра и непрожеванного кальмара.

– Прости, – сказала она через некоторое время, когда Джон вынес ей кружку и влажную тряпочку. Дотти прижималась к наиболее защищенной от дождя стене таверны. Цвет лица девушки, закутавшейся в его накидку, напоминал пропавший пудинг на сале. – Это так некрасиво с моей стороны.

– Не переживай, – доброжелательно ответил Джон. – То же самое случалось со всеми твоими братьями, только, думаю, по другой причине. И давно ты узнала, что беременна?

– Удостоверилась в этом пять минут назад. – Шумно сглотнув, Дотти вздрогнула. – Господи, в жизни больше не притронусь к кальмару.

– Ты их раньше не пробовала?

– Нет. Даже видеть их больше не хочу. Черт, во рту теперь привкус рвоты.

Джон подал ей кружку пива.

– Прополощи рот, – со знанием дела сказал он. – Остальное выпей, чтобы желудок успокоился.