Книга Подозрения , страница 30 – Гвенда Бонд

Восемь становилась все сильнее. Он не мог допустить, чтобы кто-то испортил все своим вмешательством.

Ноябрь 1969 года

г. Блумингтон, штат Индиана

1.

В студенческом кафетерии сегодня предлагали два основных блюда: «неряху Джо» ^[24] и картофельные шарики. Запахи немного подгоревшего мяса и пережаренной картошки висели в воздухе и смешивались с запахами набившихся в одно помещение людей: одеколоном, дезодорантом и потом. Руководство университета организовало трансляцию запланированной речи президента Никсона по поводу Вьетнама. Явку объявили обязательной – как будто таким образом можно было остановить протестующих.

Терри считала, что организаторы мероприятия сами себя обманывают. Однако сегодня в закусочной была не ее смена, так что пришлось прийти сюда вместе со всеми. В зале была такая теснота, что приходилось сидеть локоть к локтю с соседями, а о том, чтобы положить тетрадь на стол и заняться домашним заданием, и речи не шло. Но Терри не жаловалась, ей еще повезло: не меньше сотни других студентов сидели, скрестив ноги, прямо на полу, потому что все места были заняты. В зал прикатили телевизор на подставке с колесиками. Экран был таким маленьким, что почти ничего не было видно.

Эндрю должен был ждать ее тут, но так и не появился. До этого она звонила ему из общежития, но трубку снял Дейв и произнес целую речь о том, как несправедливо со стороны университета заставлять студентов демонстрировать уважение к Никсону. Возможно, Эндрю собирался пропустить мероприятие в знак протеста. Она надеялась, что никто не заметит его отсутствия.

– Терри! – громко позвала Стейси, перекрикивая царящий в помещении гул и пробираясь ближе к ней. Она не стала садиться сзади, а втиснулась между Терри и незнакомой студенткой. Для этого пришлось сесть прямо на стол.

– Тебе Эндрю звонил, – сообщила Стейси. Она наклонилась вперед, не обращая внимания на косые взгляды со всех сторон. – Сказал, что…

– Тише, пожалуйста, – проговорил представитель администрации в микрофон, установленный рядом с телевизором. Звук был установлен на максимум. В центре телеэкрана появилось изображение Никсона в Овальном кабинете. У президента был широкий лоб и крупный нос, похожий на луковицу.

– Добрый вечер, сограждане, – произнес он. Телесигнал шел с помехами и гулом.

Стейси зашептала Терри на ухо:

– Они придут. Сюда.

– Ладно, – откликнулась Терри. Она не понимала, почему Стейси так важно было об этом сообщить.

– Ш-ш, – сидящий впереди на полу парень взглянул на них через плечо.

Стейси скорчила гримасу его затылку, но все-таки замолчала.

Тем временем Никсон по телевизору продолжал объяснять, почему войска все еще во Вьетнаме, хотя он обещал их оттуда вывести. Зрители явно беспокоились.

Двери в кафетерий вдруг резко распахнулись, и внутрь вбежали трое неизвестных. Терри обожгло ужасом, когда она увидела на них маски для Хэллоуина… А потом она узнала одну из них – маску Франкенштейна. На втором человеке была маска в виде лица самого Никсона, а на третьем – Человек-паук, на лоб которому падала черная кудрявая прядь. Это были маски, оставшиеся после вечеринки в квартире Эндрю.

Стейси кивнула Терри, приподняв брови.

– Я же говорила.

Внутри Терри сражались между собой гордость и беспокойство. Трое протестующих встали в ряд напротив телевизора и взяли друг друга за руки. К ним спустился человек из администрации, требуя, чтобы они ушли, и вызывая охрану.

– Не слушайте его! – выкрикнул Дейв через маску Никсона.

Затем раздался голос Эндрю:

– Хватит лжи! Хватит войны!

Несколько студентов разразились одобрительными криками и начали скандировать: «Хватит войны!» Другие – наоборот, требовали не мешать речи президента. Все вскочили на ноги, началась толкотня и суета. Терри попыталась пробиться через толпу вперед, но ничего не вышло. Охрана добралась туда первой.

И нет, это была не служба безопасности университета, а местные копы. Оказывается, тут дежурила полиция.

Перед тем как Эндрю заковали в наручники, он успел выкрикнуть лозунг. Он как-то показывал Терри фотографию с этим лозунгом протеста в заливе Сан-Франциско.

– Фродо жив!

Терри потрясла головой. Ее переполняла гордость.

Она любила его за то, что он такой герой и дурак. За то, что они оба такие.

Терри пришла в полицейский участок примерно через полчаса после окончания президентской речи. Раньше не получилось – тип из администрации пригрозил, что все желающие сбежать могут присоединиться к арестованным. Бекки бы такого не одобрила.

Так что студентка сидела и ждала со смутным ощущением паники. В это время Никсон по телевизору заявлял, что его политику поддерживает большинство американцев, а все протестующие – это меньшинство, надеющееся громкими криками переломить ситуацию в свою пользу. Когда все закончилось, Терри пошла к себе и достала всю имеющуюся у нее наличность на случай, если нужно будет заплатить залог за Эндрю.

А теперь она сидела в вестибюле учреждения, напоминающего ей лабораторию Хоукинса. Только здесь не было сияющей чистоты. Люди приходили и уходили, некоторые были одеты в форму.

– Вы за кем пришли? – спросил у нее сидевший за столом офицер. Брови у него были настолько близко сведены, будто он вечно был чем-то недоволен.

Терри вскочила на ноги, прижимая к себе сумочку.

– Эндрю Рич.

– Он обвиняется в нарушении общественного порядка и в незаконном проникновении. Университет настаивает на максимально строгом наказании.

Этого она и боялась. Эндрю и так был на испытательном сроке. «Так, сосредоточься на самой актуальной проблеме».

– Сколько нужно заплатить, чтобы его выпустили?

– Сто долларов.

До ужаса много. Однако то, что банк отказывался открыть счет на имя молодой незамужней женщины, неожиданно сыграло Терри на руку, потому что у нее всегда был доступ к наличным деньгам – она хранила их в ящике с нижним бельем. На выплату залога уйдет все заработанное ею в Хоукинсе, вплоть до цента. Но оно того стоит.

– Я заплачу наличными.

– Хорошо, потому что я не могу принять чек от молодой девушки без одобрения родителей.

– Мои родители скончались.

У него хватило чувства такта, чтобы опустить взгляд.

– Сожалею, мисс.

Терри отсчитала деньги. Офицер их принял.

– Теперь сидите и ждите.