Онлайн книга «Вкус крови»
|
– И вы всегда садитесь в середину? – Нет чаше стараюсь ближе к началу – я выхожу на Цветочной и иду пешком до «Электросилы». Но было поздно, холодно…. "Марина села в последний вагон, – пронеслось в голове Дмитрия, – если бы она ехала домой, на Фурштатскую, ей было бы выгоднее сесть в начало поезда. Значит, домой она не собиралась. Ехала к родителям на Московский проспект". – Когда вернулись домой? – задал он следующий вопрос. – Около двенадцати, наверно, – пожал плечам! Пуришкевич, – пока сел в метро, пока дошел… – Что на вас было надето? – Да что и сейчас. «Все по показаниям свидетелей: темная куртка, шапка…» – В руках что? – Сумка с овощами, я патиссоны вез… Портфель… Туда я банки с вареньем сложил. «А также запасные брюки, на тот случай если эти испачкаются. И вероятно, железнодорожный ключ». – Кто может подтвердить факт вашего возвращения домой в указанное время? Задержанный задумался. – Никто, – обреченно ответил он наконец. – Мама в больнице, я уже говорил. Так что никто. «Маменькин сынок. Малахольная тряпка! Патиссоны вез! Какая же сволочь! С ним все ясно – нереализованные сексуальные потребности. Возможно, подспудная ненависть к матери, переродившаяся в ненависть ко всем женщинам вообще… Вот бы ее и резал, свою старую каргу». Пуришкевич поднял глаза и сразу опустил. "В глаза смотреть не может. Слизняк!" Если полчаса назад он даже немного волновался перед встречей с убийцей, то теперь этот человек не вызывал в Самарине ничего, кроме презрения. Пуришкевич как будто прочел мысли следователя. Он затравленно взглянул на него, обхватил голову руками и пробормотал: – Это какой-то бред… – Вы подозреваетесь в убийстве Марины Сорокиной, происшедшем поздно вечером двадцать второго октября в электричке Гдов – Санкт-Петербург. Задержанный судорожно сглотнул. – Я… – хрипло произнес он наконец. – Этого… не может быть… В кабинете повисло напряженное молчание. Задержанный тяжело дышал, как выброшенная; на берег рыба. – Я не убивал. Я не убивал! Гражданин следователь, я не убивал! – Он снова взглянул на Самарина и прошептал: – Вы мне не верите, я вижу. Но я… Я не убивал… – Факты свидетельствуют против вас, Глеб Сергеевич. Посудите сами. Марина Александровна Сорокина села на электричку Гдов – Санкт-Петербург на станции Школьная. В ту самую предпоследнюю электричку, что и вы. Она села в последний вагон, где к ней подошел мужчина. С ним она вышла в тамбур, а затем далее, в кабину машиниста. Там она была убита. К счастью, нашлись свидетели. С их помощью мы составили фоторобот, который был разослан всем отделениям транспортной милиции города и области. На станции Школьная вас по нему опознали. Пуришкевич опустил голову. – Пока обвинение вам не предъявлено и вы не считаетесь обвиняемым, – продолжал следователь, – пока вы – подозреваемый, и мы имеем право задержать вас. – Задержать… – повторил Глеб. – Я должен в больницу… «Собирается под невменяемого косить? Не так уж прост, оказывается…» – Мама будет волноваться… Вы разрешите ей позвонить… – У вас право одного звонка, – сурово ответил Дмитрий. – Это не я, а уголовно-процессуальный кодекс. – Он вышел в коридор и позвал сержантов: – Уведите. – Здравствуйте, Николай Степанович, мы вас отпускаем. Гринько стоял посреди следовательского кабинета и мрачно смотрел на Самарина. – Но, – продолжал Дмитрий, – вы должны дать подписку о невыезде. И по первому требованию, по первому моему звонку вы являетесь в следственный отдел транспортной прокуратуры. Вам понятно? Гринько молча кивнул. – И все-таки на прощание я хочу вам задать один вопрос. Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы мне сказали о себе: «Темная личность. Что-то хотел скрыть – то ли труп, то ли краденое. Или и то и другое…» Это ведь не ваши слова, так, Николай Степанович? – Мои. – Это было первое слово, которое произнес путевой обходчик. – Ну, значит, мы с вами мыслим одними и теми же словами, – усмехнулся Самарин, – потому что так сказал я, разговаривая с капитаном Жебровым. Вы с ним знакомы? – Нет, – отрезал Гринько. – Вот как? – поднял брови Самарин. – С говном не знакомлюсь, – отрезал Гринько. – Я вас не понимаю. – Самарин был поставлен в тупик. – Вы противоречите сами себе, Николай Степанович. Вы с ним не знакомы – и в то же время твердо знаете, что он плохой человек, так скажем. – Допустим, я знаю, что Чубайс – говно, – пожал плечами обходчик. – Это же не значит, что я с ним обязательно знаком лично. – Ну, капитан Жебров не такая важная фигура. Вам кто-то рассказывал о нем? Кто же? Гринько снова пожал плечами. – Вам-то что? – Он поднял голову и посмотрел на следователя: – Или вы думаете, что это он поджег мой дом? А что? Я, пожалуй, поддержу такую версию. – он улыбнулся. Лицо его сразу изменилось, он показался моложе, в глазах промелькнуло что-то мальчишеское. Но улыбка мелькнула и тут же погасла. Перед Самариным снова сидел мрачный бирюк, ненавидящий весь белый свет. – Больше вы ничего не хотите мне сказать? – Я должен дать подписку, – ответил Гринько. – Да, – сказал Самарин. Он быстро оформил обходимый документ. – Подпишитесь. Гринько взял бумагу. – Кстати, это вы отвели в отделение милиции негритенка? – Я, – спокойно отреагировал Гринько. – Вы знаете, что он пропал? – Как это может быть? – Гринько удивленно поднял брови. – Я же сдал с рук на руки дежурному по отделению… – он внимательно посмотрел на Самарина, – собирались вызвать инспектора. – Того самого Жеброва, – напомнил Дмитрий. – Он приехал и должен был отвезти мальчика в приемник-распределитель. Но не довез. Мальчик исчез. – Я же вам сказал – он говно, – мрачно проговорил Гринько. – Вы что-то знаете о нем? Путевой, обходчик только отрицательно покачал головой. Хорошо, вы свободны. Самарин медленно вышел из отделения, но пошел к метро не по подземному переходу, а верхом. Спешить было некуда. Внезапно его внимание привлекли светящиеся буквы, выполненные славянской вязью: «Елы-палы». Через большие стекла был хорошо виден ярко освещенный зал типичного заведения «фаст-фуд». У входа стоял молодой человек, одетый в красную косоворотку, черный жилет и широкие синие брюки, – этакий опереточный русский. Сразу вспомнилось описание того, как был одет пропавший негритенок. |