Книга Молочные зубы, страница 59 – Зои Стейдж

* * *

После тренировки он принял душ, и у него до сих пор были влажные волосы. Прислонившись к кухонной стойке, он смотрел, как в кастрюле кипит картошка. Сюзетта включила в духовке свет и приоткрыла дверцу, чтобы посмотреть, готовы ли куриные котлеты с пармезаном. Краешком глаза она увидела Ханну, которая стояла по ту сторону стеклянной стены и смотрела на них.

– Извини, – неохотно и без всякого энтузиазма сказал Алекс.

– Одной мне с этим не справиться.

Она громче, чем хотела, закрыла дверцу духовки, чтобы подчеркнуть охватившее ее отчаяние.

Алекс увидел Ханну и помахал ей рукой. Та скользнула внутрь и опасливо остановилась в противоположном конце комнаты. Ее осторожность произвела на него самое тягостное впечатление. Он весь поник, нахмуренные брови выдавали терзавшие его сожаления. Алекс отошел от стойки и поманил девочку руками. Эта сцена напомнила Сюзетте воссоединение двух заблудившихся влюбленных в дешевом рекламном ролике.

– Ох, lilla gumman, я не сержусь.

Ханна тут же сорвалась с места. Алекс подхватил ее на руки.

– Прости меня, солнышко, я на тебя не злюсь. Я злился на школу и на то, что все так получилось…

Он посмотрел на Сюзетту, и в его взгляде было больше раскаяния, чем в словах, обращенных к ней перед этим. Ханна повисла у него на шее, он прижал ее к себе как никогда раньше.

– Ханна, послушай… послушай меня. – Он стал носить ее по комнате и заговорил так, будто она была совсем маленькой, ни в чем не повинной девочкой. – Ты повела себя плохо. И мы с мамой… Нам надо с этим разобраться. С твоей стороны это нехорошо, тебе надо ходить в школу. Я тебя… мы тебя… так любим.

Ханна попыталась опять обхватить его за шею, но Алекс отстранился. Он еще не закончил.

– Я говорю серьезно. Ты уже большая девочка, и мы должны понимать, что происходит. Договорились?

На мгновение Ханна неподвижно застыла у него на руках, ее лицо приняло непроницаемое выражение. Затем посмотрела на Сюзетту, наблюдавшую за ними из кухни. Девочка нахмурилась и уперлась папе в грудь руками, желая, чтобы он быстрее ее отпустил. Он поставил дочь на пол, и она убежала, громко топая ногами по лестнице. Это была вторая победа Сюзетты за этот день: стать свидетелем того, как Ханна продемонстрировала не только свою жестокость, но и пределы терпимого отношения к Алексу.

Она слила из кастрюли с картошкой воду. Он подошел, почесывая бороду и недовольно ворча.

– Хорошо, что у нас есть Беатрикс. Надо будет с ней поговорить. Она ждет нас в понедельник?

– Да, в то же самое время.

– Послушай, это не означает, что… Я до сих пор не уверен, что она причинила этому мальчику вред, но… Знаю, они обращались с ней хорошо, мне не надо было так отзываться о школе.

– Дело не только во мне.

Она стала мять картошку.

– Почему она это делает? Почему лает как собака?

Она почувствовала, что он подошел к ней, – ему было плохо – отставила картошку и взяла его за руки.

– Не знаю. Но она лает. И делает много чего другого. Ты не сможешь помочь ни ей, ни мне, если не признаешь, что это действительно происходит.

– Мне это нелегко… Она не дикарка, – со слезами на глазах сказал он. – Всего лишь маленькая девочка, наша малышка.

– Я знаю, милый.

Алекс обнял ее, и она почувствовала, что он весь дрожит. Ей опять стало стыдно. Понять, что с Ханной что-то не так, для него было болезненным, роковым рубежом. Он притянул к груди ее голову, она обняла его и с силой прижала к себе, чтобы он знал: она рядом. И будет рядом всегда.

– Мы все решим, – сказал он. – Поможем Ханне. Вместе с Беатрикс.

Сюзетта поняла, что он пытается убедить себя. И не могла рассказать, насколько устрашающий характер приняли после сегодняшнего дня ее мысли. Ханна будет сотрясать дом до тех пор, пока не закопает мать под кладкой и не похоронит заживо. И слово «дикарка» сорвалось с губ Алекса словно мысль, которую он таил, хотя при этом и защищал дочь. Возможно, слишком поздно. И Ханне уже никто не сможет помочь. Но что это значило для каждого из них?

* * *

Она пошевелилась и не сразу сообразила, что происходит, испугавшись, что еще слишком рано. В мире за пределами их комнаты царил мрак, но Алекс уже включил свою лампу.

– Что случилось?

Он подошел и сел рядом с ней на кровать, завязывая галстук.

– Прости, но когда я вчера получил по электронной почте письмо, ты уже спала. Сегодня ребята с телеканала WTAE приезжают делать о нас репортаж.

Сюзетта заставила себя сесть и усиленно заморгала, пытаясь сфокусировать зрение.

– Сегодня?

– Да. Его покажут вечером.

– Что за репортаж?

– Я еще толком не знаю. Мы разослали пресс-релизы о строительстве объекта под условным названием «Поджарый дом». Но у меня такое ощущение, что их интересы простираются дальше. Развитие экологически чистых технологий, будущее архитектуры.

– Для местных новостей звучит амбициозно.

За последние годы городские СМИ – газеты, радио и телевидение – не раз брали интервью у Алекса и его партнера Мэтта.

– Но почему тебе надо ехать в такую рань?

– Они – ребята непредсказуемые. Думаю, поджимают сроки. Ложись обратно в постель и спи.

Он поцеловал ее в щеку.

– Я надеялась, ты сегодня останешься дома.

Алекс заправил рубашку, подошел к шкафу и вытащил пиджак.

– Ты слышишь меня, милый?

Он вынырнул из шкафа и отдернул лацканы, поправляя пиджак.

– Из-за Ханны? – спросил он и опять подошел к кровати.

Сюзетта коснулась тонкой ткани его костюма.

– Мне просто тревожно. Я для нее не самый любимый человек.

– Ну что ж, если ты права – а я подозреваю, так оно и есть, – то она, вероятно, встанет в хорошем настроении. Обрадуется, что не надо идти в школу.

– Может быть. Выглядишь потрясающе.

Алекс широко улыбнулся и поцеловал ее волосы.

– Ложись и спи дальше.

Она обессиленно улеглась в постель и спросила:

– Потом поедешь домой?

– Позвонишь мне, расскажешь, как у вас дела. Не знаю, сколько времени пробудет в офисе команда телевизионщиков.

– Я могу встать и приготовить тебе кофе.

Сюзетта и правда собиралась так сделать, хотя у нее уже закрывались глаза.

– Jag älskar dig, – сказал он и выключил лампу. Она в ответ промямлила что-то наполовину по-шведски, наполовину по-английски. Дверь открылась, потом затворилась, женщина откатилась на свою половину кровати и подобрала под плечо подушку. Еще немного вздремнуть. Сон был ей нужен, она его заслужила. Особенно если собиралась пережить день наедине с Ханной.