Онлайн книга «На полпути к себе»
|
«А разве тебя Бег-По-Лезвию не радует?... Не заставляет сердце биться чаще?... Не горячит кровь?...» Ты прекрасно знаешь: не радует! «Какой ты скучный...» — вздыхает она. Я знаю! Скажи лучше, что делает эльфка? «Ты же сам видишь: колдует...» Это называется «колдует»? Да таким количеством Силы костёр не разжечь! «А ты пробовал?...» — подкалывает. Ты не просто поганка... Ты... Ты... «Я — само совершенство!...» Тьфу на тебя! Что это за чары? «Понятия не имею...» Не ври! «Сам сказал: Силы — чуть...» Так... давай, добавим! «Совсем мальчик плохой стал...» — сокрушается, стерва. Ты не можешь или не хочешь? «Лениво что-то...» Ах, лениво? И ты позволишь мне погибнуть? «Это ещё почему?...» Потому что заклинание эльфки может... может, например, вызвать подмогу. «Интересно, как ты догадался, что это — Зов?...» — интонации Мантии засверкали азартом. Зов? Никак я не догадывался... «Прости, забыла: ты ведь пробовал Звать...» Пробовал... Что получилось — лучше не вспоминать. Так эльфка тоже пытается... «Разумеется... Но у неё совсем нет на это Силы...» В чём причина? «Её опустошили... Не до конца, но очень существенно... Чтобы не трепыхалась...» Логично. Ну так, поможем? «С каких это пор ты стал защитником эльфов?... А, наверное, с тех самых, как тот милый ребёнок всучил тебе...» Оставь его в покое! «Бука...» — она еле сдерживается, чтобы не захихикать. Потом будешь смеяться! Плесни ей Силы! «Как будет угодно Мастеру...» Я едва не задохнулся от возмущения. Что за привычка — оставлять за собой последнее слово? Я тоже так хочу... Наш диалог длился считанные мгновения: не успели солдаты насторожиться из-за медлительности бедолаги, назначенного палачом, как Мантия подтолкнула навстречу слабым попыткам эльфки Силу, собранную из моего шлейфа... Хоть и не к месту, но надо пояснить следующее: когда я принимаю непосредственное участие в разрушении чар, высвобожденная Сила рассеивается в Пространстве, но происходит это отнюдь не сразу, а с некоторым запозданием, в течение которого всё, что я не поглотил, тащится следом. Очень похоже на шлейф платья. А поскольку сегодня мне повезло наглотаться вдоволь, шлейф был полнёхонек: Мантии оставалось только выхватить из него изрядный кусок и впрыснуть в Нити, заготовленные эльфкой... Поляну накрыла волна Зова. Не знаю, почувствовали ли солдаты хоть что-то. Если среди них не было магов (а магов не было — это я бы заметил) — отчаянный призыв о помощи лишь скользнул порывом ветра по плохо выбритым щекам. А вот я... Я получил сполна. Эльфийский Зов мало походил на тот вопль, который удался вашему покорному слуге. Тонкий. Изящный. Ажурный и хрупкий, как сплетение покрытых инеем веток. Не менее властный, чем мой, но... Во мне кричала кровь, в эльфке — разум [7] . Я задыхался, разрывая на клочки душу, она... Она всего лишь творила волшбу. Последнюю в своей жизни, но такую... бесстрастную. И это можно было понять: у эльфки просто не осталось сил. Даже на то, чтобы любить или ненавидеть... Мне почудилось, что в холодном воздухе разлился аромат цветущего яблоневого сада. Нити волшбы незримыми лучами рванулись во все стороны, и стоило труда удержаться от рефлекторного желания уйти с их дороги. Метание по поляне выглядело бы странно, не находите? И всё же одному из лучей, пролетавшему рядом, я шепнул: «Пусть придёт... хоть кто-нибудь...» Миг — и плотный ореол заклинания, окружившего эльфку, дрогнул и рассеялся, оставив тем, кто мог это почувствовать, лёгкое, светлое сожаление о мимолётном чуде... — Ты бы поторопился, что ли... — угрюмый толкнул меня в плечо. Поторопился? Ах, это... Я же должен кого-то убивать... — И как прикажете? Голыми руками? — Оружия не получишь, и не надейся, — отрезал капитан. Я так и подумал. Кто же мне даст хоть завалящий ножик? Дураков нет. Рассчитывают, что сейчас устрою «злостное удушение»? Бр-р-р-р... Ещё чего. Да и не надо душить, можно шею сломать... Декорации, на фоне которых мне предстояло умирать, не располагали к патетическим предсмертным речам. Вообще ни к чему не располагали. Плешь посреди леса, отороченная чёрноствольными соснами и увядшими в отчаянной мольбе ржаво-серыми кистями можжевельника. Выпавший снег втоптан людьми и лошадьми в бурый ковёр подгнившей травы и бледного мха. Клочок бесцветного неба над головой. Тоскливая картина. Впрочем, если закончить жизнь, то почему бы и не здесь? По крайней мере, селяне набредут на труп и похоронят, честь по чести — на большее и не надеюсь... Я двинулся к эльфке, задумчиво перебирая в мыслях свои возможные действия. Ничего разумного в голову не приходило. Либо убить, либо... получить удар в спину: за мной по пятам следовали конвоиры. Блондин — слева, угрюмый — справа. И оба вытащили свои мечи из ножен. Я такой страшный? Никогда бы не подумал... Когда до эльфки мне оставалось сделать лишь десяток шагов, серая тень качнулась в морозном воздухе, преграждая путь. Девушка? Женщина? Возраст определению не поддавался. Болезненно-худая, бледная, как... как смерть. Черты лица резкие, даже острые, но странно очаровательные. Глаза... Наверное, серые: так блестят, что затмевают любой цвет сиянием гнева. Длинная, толстая коса взметнулась над прямыми плечами жемчужной змеёй. Одежда какая-то... старомодная, что ли. Сейчас такую редко встретишь: отложной воротник камзола слишком большой — свисает, как тряпка, рукава с таким разрезом, что острые локотки девушки, затянутые в пепельно-серое полупрозрачное полотно, из них вываливаются, сам камзол — короткий до неприличия, выставляющий напоказ узкие бёдра фигуры, более подходящей мальчику, чем девочке. Длинные ноги упрятаны в узкие штаны и высокие, но вряд ли удобные сапоги: это вам не ленточные голенища форменной одежды моей знакомой йисини, а целые шматы жёсткой кожи. Откуда вообще такое чудо вылезло, из какой берлоги? И сколько зим оно проспало? |