Онлайн книга «И в печали, и в радости »
|
– Совсем одна. – Что ты видишь вокруг? – Лампочку на столбе, лес, асфальт. Здесь нет никаких названий. Я бы могла пойти по трассе, чтобы найти какой-то указатель, но я уже не могу идти! Я шагу не могу ступить в этих туфлях, и тут холодно… – Все. На этом лимит сдержанности был исчерпан, и жалость к себе захлестнула меня. Я стала плакать. – Не уходи никуда. Я не найду тебя без ориентира. Ты помнишь какие-то названия перед тем, как вы свернули? Может, гостиницы, вывески? – Ничего. Я даже не помню того, где мы были сегодня вечером. То есть вчера. – Хорошо. Я приеду за тобой. – Куда? – Пока не знаю. Твой телефон заряжен? – Да. – Я перезвоню. Он положил трубку. Я ждала. Казалось, градус опускался. Я встала, прошлась. Нет, ноги болят. Села, решила обнять себя руками за коленки, подтянув их к себе, и взвыла от боли. Я только сейчас поняла, что все это время очень болела рука. Я забыла о ней, хотя чувствовала боль. Я просто не поняла, откуда она исходит. Звонок. – Маричка, ты сейчас возле села Рокитне. Не рядом, но это единственный населенный пункт возле тебя. Там, где ты сидишь, вообще глухой лес. – Егор говорил, что там дачи. Откуда я пришла… Откуда ты знаешь? – Я с Олегом. Его друг работает в… короче, мы по спутнику нашли твой телефон и уже едем. Только не выключай его. И не уходи никуда! – Я не уйду. Связь прервалась. Несколько вечеров назад я ему тоже говорила: «Не уйду» – и ушла. Сегодня я точно не уйду. Главное, чтобы он не проводил параллели, а то переломает мне ноги, потому что это, видимо, единственный способ выбить из меня дурь… Если захочет. Сейчас они мне помогают, но… Я коснулась лба. Там тоже болело, я посветила телефоном на пальцы. Они были в крови. Лучше не трогать рану. А что я все время себя ругаю? Если бы не он, я бы не оказалась в этой ситуации. До него я общалась с реальными маньяками и с душевнобольными, я соблазняла разных мужчин и всегда выходила сухонькой из воды. Из-за него я… как же холодно! Прошло еще много времени, прежде чем подъехала машина. Я не знаю сколько, я уже не следила за временем и не думала о Юре, о Егоре, о лісовичках и о фонарике. Опять его рука. Он садит меня на место возле водителя. Олег сел сзади, Юра – за руль. Зажег свет. Я машинально отвернулась. – Посмотри на меня. Он осторожно повернул мое лицо к себе. Я не видела себя. Я не могла смотреть ему в глаза. – Где еще? – Рука. Он снял с меня свое пальто, в которое укутал, усаживая в машину, потом мое, добрался до платья. Рука распухла и посинела. – Еще? – чувствовалось, как он сдерживается. – Все. Это я сама. Я упала. – Где он… Где дорога, по которой ты пришла? – Юра, это правда – я сама выдернула руку и упала на угол! Ничего больше не было. Я убежала от него. Давай уедем отсюда? Не ищи Егора! – Юра, надо везти ее на рентген! – вмешался Олег. – Я сам хочу повырывать ему руки, но не сейчас. Пересади ее сюда. Я осмотрю ее и буду греть. Она же дрожит. Меня пересадили на заднее сиденье. Их голоса опять звучали с той стороны трассы. Мы уже уехали или оставались на месте? Вот фонарик, значит мы здесь. Но фонариков уже больше… Ай! Мне обрабатывали рану. Потом я помню руку Юры на переключателе скоростей. Мы ехали. Олег обнимал меня, а я смотрела на руку. Фонарики исчезли. – Это все из-за тебя! – сказала я сначала тихо. – Это все ты виноват! Я повышала голос, мне захотелось крикнуть, хотелось, чтобы он развернулся, я хотела посмотреть в эти глаза, которые заставляли меня всегда говорить правду. Когда я развелась и решила быть с собой честной – я не имела в виду такие изменения. Мне нужно было видеть его глаза. Я пыталась найти их в зеркале заднего вида, но с того места, где я сидела, в отражении видна была только дорога. Я пыталась подвинуться, но меня крепко держал Олег. Всю злость, которая на меня нахлынула, я вложила в слова. – Этого бы не произошло раньше. Я бы вышла из ситуации. Я бы смогла с ним пошутить, переключить внимание, заставить поговорить о наболевшем. Что мне раньше стоило манипулировать мужчиной, тем более если он хочет меня? Да ничего! Я так делала много раз! Я даже могла предложить ему станцевать для него и попробовать ввести в гипноз. Я часто была на грани, и всегда все заканчивалось хорошо. В конце концов, я могла бы переспать с ним, но не убегать, не падать, не ломать себе руки. Да я бы предпочла расслабиться и получить удовольствие, чем поцарапать себе туфли! Все ты со своей честностью! Ты поднял мне планку, и что мне с ней делать? Я этой планкой не умею отбиваться от разных Зой и Егоров! Я не знала, что делать! Я все забыла, я потеряла себя, потеряла контроль над своей жизнью! В мыслях было: только бы Юра не услышал, что она говорит, только бы он не увидел на моем лице, что я думаю, только бы меня не трахнул этот пацан, а то ведь Юра! У меня началась истерика, я рыдала, и Олег больно прижимал меня к себе. Я не помню, что было дальше. Были крики: «Смотри на дорогу!», «Где аптечка?!», «Она горит!». Помню, как меня несли. Помню боль в руке. Она тянула и тянула. Это лісовички тянули меня за руку: «Иди к нам, уже поздно бояться. Ты почти пришла. Ты же подняла листву и нас увидела. И назад мы тебя не отпустим. Нельзя нас увидеть и уйти. Пойдем к нам!» Я хотела к ним и боялась, что они меня обманут. Я стала маленькой, такой же, как они, и увидела, каким большим из травы кажется мир. И каким красивым, красочным и ярким! И в нем было жарко! Мне было все время очень жарко. Рука начала жечь, в голове пылало пламя. У меня пожар. Внутри меня пожар. Надо вынести Мишу. Юра! – Я здесь, моя маленькая, я здесь. Его лицо, глаза. Они горят. Они горят, как тогда в ванной и на полу в моей комнате. Он горит, и я сгораю. Мне больно! Теперь мне холодно. Почему меня не греют? Где Олег? Юра, его руки трогают меня, и они очень горячие. Он снимает с меня одежду, он одевает меня. Он что-то шепчет. Можно дотронуться? Нельзя, он не разрешает… Холодно, как же холодно. Я – лісовичок, и я живу в маленькой норке. Но здесь мало воздуха, и мне опять жарко! На воздух! Глаза болели, и голова тоже. Я с трудом их открыла. – Пить хочу. Рука со стаканом. Вода теплая и сладкая на вкус. Невкусная, хватит. Это была Юрина рука. Я уснула. – Мы и в прошлом году в ночь на Хеллоуин туда ездили, купили холодильник и сыну костюм. И теперь поедем на ночь скидок. – Не верю я в скидки. Они себя не обманут! – Вера Анатольевна, они себя не обманут. Но и меня не обманут! Я не знаю, как они считают, но в итоге всем выгодно! – Не бывает так, чтобы всем хорошо, – ворчал старческий женский голос. |